Бог, страх и свобода
Шрифт:
Почему-то главным вопросом считается — сколько в России православных христиан?
Принято считать, что число людей в России, называющих себя православными христианами, около 70 процентов. Считают себя верующими в Бога около 50 процентов. Регулярно посещают церковь, исповедуются и причащаются от 3 до 10 процентов. В праздник Пасхи в московских храмах бывает около 100 000 человек — из десятимиллионного населения столицы.
Мне этот вопрос вообще не представляется важным. Мне в любом случае ясно, что духовных чад Московской патриархии в нашей стране в тысячи раз больше, чем тех россиян, которых окормляет римский епископ, он же папа. И в этой связи совершенно
Ситуация изменилась, российское высшее общество ходит по струнке, но от простого народа можно всякого ожидать, хотя вряд ли стоит опасаться массового или хотя бы заметного перехода православных христиан в католики. Кажется, за последнее время таковых отступников было человек сто пятьдесят. Или двести. В любом случае, устоев Московской патриархии они не потрясли и потрясти не могли в принципе.
Сдается мне, все дело в светском мече. И не только в призыве его на защиту истинно русской религии, но и в желании хоть одной рукой подержаться за его эфес.
А для этого надо доказать властям и народу, что страна у нас действительно православная. Тотально. Или подавляющим большинством. Поскольку ценность всеобщности, целокупности, сплоченности под одним знаменем весьма высока и на особую высоту ценность единства поднята именно в те годы, когда с храмов сбрасывали колокола. Но история — вся сплошной парадокс.
Итак, Россия страна не мультиконфессиональная, как подчеркивает митрополит Кирилл в своих интервью, а именно православная, с вкраплением религиозных меньшинств. Вот если бы православных было, скажем, 40 процентов, буддистов столько же, а даосов 20 процентов. Тогда да.
Наверное, митрополит прав. У нас нет крупных двух-трех конфессий, которые могли бы составить хотя бы численную конкуренцию православному христианству и позволили бы с полным правом говорить о мультиконфессиональной стране. Типа Югославии или Ливана, не к ночи будь помянуты.
Остается, правда, ислам. Но мне кажется, что либо численность правоверных сильно завышена (откуда взялись 20 миллионов, о которых все время говорят?), либо же в среде народов, исторически не исповедовавших ислам, происходят какие-то малоизвестные широкой публике процессы. Так или иначе, двухконфессиональное государство Израиль, например, или Ольстер — это штука посильнее многоконфессионального. Лучше не надо.
Итак, сколько же у нас православных христиан? Митрополит Кирилл в одном их своих интервью говорит, что в России 82 процента крещены в православном христианстве. Откуда столь точная цифра? Митрополит вспоминает, что когда он служил в советские годы в Ленинграде, то крещеных было 42 процента. А тогда детей крестить было несколько опасно: у родителей могли быть неприятности по службе. Отлично. А сейчас, значит, стало безопасно? Согласились. Возможно, именно вдвое безопаснее. Но тогда — почему 82, а не 84 процента? Ответ, скорее всего, прост: именно таков наиболее надежный с точки зрения статистики процент
Следовательно, православное христианство и составляет ту самую золотую сетку координат, которая делит российский мир на наших и не наших, добрых и злых, патриотов и не очень, и так далее, и тому подобное. А управляют этой сеткой специально уполномоченные люди. Духовные пастыри. Они же и распоряжаются прибавочной (виноват, «добавленной») стоимостью, которая возникает в процессе отделения агнцев от козлищ.
Хотя на самом деле существует своего рода «технический критерий» различия «просто крещеного» и православного христианина. Последний более или менее регулярно, хоть раз в месяц, ходит в церковь и хоть раз в год исповедуется и причащается. Ясно, что таковы далеко не все крещеные.
Два отряда православных
Если в советские времена человек оказывался крещеным, то этот факт практически не влиял на карьеру. Особенно если человек был, что называется, «из простой семьи», а именно такие люди и составляли базу советского карьеризма. Во всяком разе, Ленину, Сталину, Брежневу, Горбачеву, Ельцину и Путину это не помешало. Ленин, правда, был из очень непростой семьи, ну да и Бог с ним… Настырному секретарю парткома всегда можно было рассказать про необразованную бабушку, которая втайне от родителей… ясно, в общем.
Другое дело, если выяснялось, что взрослый сознательный (пусть даже беспартийный) инженер Иванов вдруг решил креститься — ему приходилось туго.
Вот тут и зарыта очень интересная собака. Если в наше свободное время родители решают крестить своего ребенка, они должны принести в церковь крестик, рубашку и полотенце. Если же креститься решит взрослый человек, он будет беседовать со священником, постигать премудрость Символа веры. Одним словом, подвергаться катехизации. Готовиться ко входу в церковную ограду.
И получается, что у нас в России есть некоторое количество «сознательных православных христиан». И некоторое количество православных, так сказать, почти что от рождения. Которые не разбираются в тонкостях Никейско-Цареградского Символа, но знают, что они тоже православные. Правда, не всегда знают, что христиане. И поэтому римских католиков и протестантов, бывает, считают «нехристями».
Мне кажется, что вторых в разы (а может, в десятки раз) больше, чем первых. Церковь старается охватить этих «прирожденных православных» сетью воскресных школ и прочей просветительской деятельностью. Чтобы соединить обе популяции православных христиан в одну. Дай-то Бог! Но это дело небыстрое. Однако ускорять его путем введения учебника «Основы православия» не годится. Священник и учитель должны работать в разных сферах и даже, мне кажется, в разных помещениях.
Православие для всех?
Православное христианство — религия трудная. Философичная. Диалектичная.
«Итак, омоусианство, дифизитство, иконопочитание, исихазм и имяславие (которое я предлагаю называть по-гречески ономатодоксией) суть единое православно-восточное, византийско-московское, мистикосимволическое и диалектико-мифологическое учение и опыт. Арианство, монофизитство и монофелитство, иконоборчество, варлаамитство и имяборчество (ономатомахия) есть единое безбожное мировоззрение и опыт, которому трижды анафема да будет, купно с эллинством, латинством и западным возрожденским басурманством». Это писал один из последних православных философов А. Ф. Лосев в 1928 году.