Бог тебе судья
Шрифт:
Роберт Смирнов предстал перед нами в глубочайшей задумчивости. От него несло табаком так сильно, что даже удушливый пряный парфюм Рождественского был не в силах его перебить.
– Мой помощник сказал мне, что экспертиза обнаружит на трупах ваши отпечатки. В связи с этим вы хотели бы получить какую-то сделку со следствием. Верно?
– Да.
– Для начала я должен разъяснить вам, что значит сделка со следствием и на каких условиях она возможна.
Конечно, я знаю о таком, но никогда с этим не сталкивался. В фильмах, чаще американских, нам показывают достаточно простое действо – обвиняемый сообщает следствию что-то
– Сделка возможна только в том случае, если вы можете рассказать следствию то, о чем они не знают. Места новых захоронений, дать показания против сообщников или обличить настоящего преступника. Если вы будете говорить только о своем участии, то сделки не будет. Это понятно?
– Да.
– Хорошо. В любом случае вы, предлагая сделку, сообщите следователю только то, о чем намереваетесь ему рассказать, а расскажете все только после того, как соглашение утвердит прокурор и подпишет его. Это понятно?
– Да.
– Далее. Поскольку обвинение с вас, скорее всего, не снимут, судить вас будут за убийство в любом случае, со сделкой или без нее. И наказание назначит суд с учетом мнения прокурора, изложенного в соглашении. Но суд не обязан строго следовать договоренностям, вы должны это понимать. Если суд посчитает, что вы не полностью исполнили свои обязательства перед следствием, он может перейти в обычный судебный процесс и вынести приговор совсем без учета соглашения. Этот риск вы понимаете?
И снова утвердительный ответ. Смирнов не выглядел затравленным зверьком. С тех пор, как я сообщил ему о найденных двадцати трупах, он больше не был умирающим человеком, нет, в его небольших глазах отражались внимание и интерес ко всему происходящему. Видимо, до этого момента он умирал от тоски, понимая, что следствию есть в чем его обвинить, но нечем доказать.
– Скажите мне, что у вас есть предложить следствию? На основании ваших слов я подготовлю ходатайство.
– Я не могу открыть вам личность преступника, того человека, который убил всех этих людей, но я могу помочь его поймать.
– Есть еще тела?
– Я не знаю. Возможно. Он говорил, что умеет доставать трупы. Свежие трупы из морга, от которых либо отказались, либо откажутся. Такие тела хоронят в общей могиле, но в моргах можно их купить. Тело стоит пять тысяч рублей, оно никому не нужно, по нему никто не заплачет. Какая разница, кто его похоронит? Он говорил, что у него есть связи.
– Так он продавал вам трупы?
– Да. Поэтому я трогал их без страха. Я не думал, что этих людей убили ради меня. Я даже не подозревал об этом.
– Как вы можете помочь поймать его?
– Я назначу новую встречу.
– И он придет?
– Всегда приходил.
Меня мучил один вопрос, который, судя по всему, в голову Рождественскому не приходил. Я воспользовался паузой, пока Сергей Юрьевич делал записи в свой шикарный блокнот с золотым тиснением, и спросил:
– Когда мы приходили к вам в прошлый раз, вы сказали, что убийца на свободе и новая жертва уже выбрана. Вы еще сказали, что жертва станет частью произведения искусства. А сейчас вы говорите, что покупали только трупы и не думали, что людей убивали для вас. Не сходится.
Роберт посмотрел на меня, словно пытался прострелить взглядом насквозь. Не на
– Когда я говорил о жертвах, конечно же, я имел в виду останки. То есть мертвые тела. Об убийствах я не говорил. Но я не могу ручаться за то, что он не похитил иных мыслей, в которых человеку нужна именно жертва, которая еще жива.
– Похитил мысли? Вы о чем вообще говорите? – спросил я.
Рождественский оторвался от своих записей.
– У меня шизофрения, этот диагноз поставлен давно, еще в девяносто восьмом году, когда мне было двадцать три года. Я бредил, у меня были галлюцинации. Мне было очень сложно справляться с этим всем, но я пытался. Видит бог: я пытался. Я исправно лечился, пил таблетки, лежал в клинике, проходил терапию. Я постоянно был в напряжении, боялся возвращения моих видений. Они были по-настоящему ужасными. Вы понимаете, когда человеку здоровому рассказывают про галлюцинации, он думает, что это не так страшно, как больной о том кричит. Но мы кричим не просто так. У нас нет никаких галлюцинаций. Все это реально. Абсолютно реально…
Мне история Роберта показалась еще более ужасной, чем Сергею Юрьевичу. У него не было живого примера под боком, он действительно воспринимал рассказ Смирнова как историю, в которой очень много больной фантазии. Я же примерял все рассказанное на свою жизнь, в большей части – на Жанну, с чем ей предстоит столкнуться.
Жизнь Роберта Смирнова была непростой. Он родился в семье бедной, почти нищей. Родители оставили его, когда малышу было семь лет. Роберт попал в детский дом. Оттуда он вышел без образования и навыков для жизни, потому что обуздать парня так и не смогли. Воспитателям и учителям не удалось выявить в ребенке каких-либо талантов, даже элементарного интереса к жизни и занятиям, которыми люди увлекаются всю жизнь, именуя работой. Роберт отбыл положенное и вышел на свободу человеком без будущего, с ранней стадией шизофрении, которую, увы, никто не выявил.
Лет в шестнадцать Роберт стал замечать, что у него воруют мысли. Это случилось однажды, но ввергло ребенка в такой шок, что он запомнил это ощущение на всю жизнь. В солнечный летний день в детском доме был организован групповой досуг в загородном лагере, детей вывезли на природу на выходные. Неизвестно, какой меценат оплатил пребывание детдомовцев в дорогостоящем лагере для детей людей с очень высоким положением, но в те жаркие дни августа 1991-го Роберт и его друзья отдыхали в «Совенке» в Подмосковье.
Если зайти на официальный сайт лагеря и посмотреть фото, можно удостовериться: и сегодня «Совенок» сохранил свою аутентичность. Огромная территория, резные переходы между просторными красивыми деревянными корпусами, территория, охваченная широченным и высоченным забором из цельных бревен, покрытых медовым лаком. Гигантские горки, с которых зимой можно лететь с невероятной скоростью, а летом в них прокладывали пластмассовый желоб и по воде спускали детей вниз, где их ждал наполненный прохладной водой бассейн. На территории лагеря имеются соляная пещера, несколько бань, большой летний и крытый зимний бассейны, теннисный корт, футбольное поле и гигантская трибуна, которая может вместить тысячу зрителей. Иногда в «Совенке» проходят большие спортивные соревнования среди детей, и трибуны набиваются битком, а в летние сезоны в лагере трибуны используются как арена для зарядки и бега с препятствиями.