Бог велел делиться
Шрифт:
Невеста же все отрицала. Говорила, что никаких денег у нее нет, что ничего Перфильев ей не оставил и что она вообще не знала о том, что у него есть деньги. Андрей ей не верил. Он уже хотел двинуть ей как следует, а потом спокойно обшарить всю квартиру, но тут появился ее защитник. И сказал, что готов разговаривать с Андреем по поводу денег. Только для разговора предложил покинуть квартиру.
Андрея это предложение устроило. В самом деле, с мужиком договориться легче, а то эти бабы только все портят. Одна вон психоперевозку вызвала!
Андрей и парень, который назвался Владом, поехали
И только потом понял, что, избавившись от Влада, он, в сущности, ничего не решил для себя. Он по-прежнему не знал, где перфильевские деньги, у него по-прежнему их не было. И он не представлял, где их искать.
Оставалась Анжела Байкалова. На нее, правда, надежды было мало, но все же… Андрей решил поехать в Самару, встретиться с Анжелой и выпытать, где Перфильев хранит деньги. Если она этого не знает, что весьма вероятно, то хотя бы вытянуть с нее то, что она сама получила. И Андрей отправился в Самару.
Но судьба словно отвернулась от Андрея. Когда он пришел к Анжеле, ее дома не оказалось. Ничего, подумал Андрей и решил подождать ее во дворе. Правда, здесь он поступил опрометчиво: нужно было скрыться получше, чтобы Анжела, возвращаясь, не заметила его. Но он и так отошел в конец двора, а она все-таки углядела. Углядела, гадина такая, и, развернувшись, припустилась бежать. Андрей кинулся за ней, но так и не успел догнать: Анжела скрылась в неизвестном направлении. Андрей понимал, что домой она теперь уже не вернется, что она в ужасе и будет скрываться от него. А где еще ее искать, он и ума приложить не мог.
Он решил снова вернуться в Тарасов. Андрей никак не мог смириться с мыслью, что перфильевские деньги потеряны для него навсегда. С параноидальной зацикленностью он ехал в Тарасов. А там снова отправился к матери Сергея, чтобы поговорить с ней: после смерти сына Тамара Григорьевна охотно общалась с теми, кто знал ее Сережу. Уже из этого разговора он узнал про некую влюбленную в Перфильева бывшую подружку Наташу Заманихину, которая живет одна в частном доме. А также узнал о женщине-детективе, которая проводит расследование смерти Сергея.
«Так вот где деньги! — подумал Андрей. — Эта детектив расследует, а Наташа, значит, ей платит… Платит из тех самых денег, которые Перфильев у нее оставил. Конечно, у нее, где же еще!»
И Андрей, раздобыв у ничего не подозревающей Тамары Григорьевны адрес Наташи, отправился туда. Ему наконец повезло: он застал не только Наташу, но и ту самую женщину, которая проводила расследование, — он узнал ее
— Вот это я удачно зашел! — весело проговорил Андрей, доставая пистолет и направляя его на женщин. — Наконец-то пришла пора поделиться…
Я в упор смотрела на направленный на нас с Натальей ствол, потом подняла глаза на человека, который его держал. Что-то в его глазах показалось мне особенно страшным. В них словно плясали какие-то задорные искорки, казалось, человек сам не до конца понимает, что держит в руках настоящее оружие, а не игрушку, он словно ребенок, который играет в войну, и при этом ему весело.
«Он ненормальный, — холодея, подумала я. — Ну, конечно, это же и есть тот самый псих Голубков! Мы голову ломали, где его искать, а он вот сам нашелся…»
— Так, ну и… — начал со злобной усмешкой Голубков. — Где же бабки — извечный, блин, вопрос?
— Какие бабки? — вступила в диалог с психом я.
Жизнь научила меня, что не стоит грубить человеку с пистолетом в руке. Я решила завести с ним беседу и выбрать момент, когда он хоть чуть-чуть потеряет бдительность, тогда я смогу его вырубить. Пока что такой возможности не было, а мой собственный ствол покоился в моей сумочке. Я совершенно не предполагала, что он может понадобиться здесь. Конечно, сумку можно открыть, полезть в нее будто бы за сигаретами, например… Но для этого Голубкова нужно отвлечь, нужно, чтобы он расслабился.
— Какие-какие, такие! — передразнил Голубков, надвигаясь на нас обеих.
Наталья, по-прежнему прижимавшая полотенце к груди, вдруг оправилась от шока и заголосила. Это была не лучшая идея, поскольку Голубков решительно шагнул к ней и ударил пистолетом по голове. Заманихина упала на пол. Главная цель была достигнута — она прекратила орать и мешать Голубкову.
Я решила оставаться спокойной и не делать лишних движений, чего бы это ни стоило. Голубков пристально наблюдал за мной, размахивая пистолетом и время от времени косясь на беззвучно лежащую Наталью. Крови не было видно, стало быть, Голубков просто оглушил ее.
Однако этого показалось ему мало, и он, вынув из кармана, видимо, заранее приготовленную веревку, принялся связывать Заманихиной руки. На меня он просто зашипел:
— Тихо, блин! Поняла?
Я просто кивнула в знак согласия.
Покончив со связыванием рук Натальи, Голубков полностью переключил свое внимание на меня. Он взял стул, уселся на него прямо напротив меня и, вперив в мое лицо свой ненавидящий взгляд, спросил:
— Ты кто?
— Я Татьяна Иванова, — честно ответила я, — могу паспорт показать, — и полезла в сумочку, якобы чтобы продемонстрировать документы Голубкову, а на самом деле чтобы достать ствол.