Бог Войны
Шрифт:
— Ты уверена? Потому что я точно могу создать групповой чат.
— Ты создашь любой групповой чат, только чтобы включить в него Реми.
— Верно, но, вроде как, это тоже благородное дело.
— Ты такая опасная, — мама обнимает ее и целует в макушку.
— Я твоя и папина дочка. Спасибо вам большое.
Мама смеется с видимой гордостью.
Иногда я думаю, были бы они с папой счастливее, если бы у них была только Ари. Она опасная маленькая чертовка, но психически нормальная.
Она не страдает от сонного
Сомневаюсь, что она будет бояться делить постель с кем-то еще, потому что он может увидеть в ней монстра, которого следует избегать.
Мама смотрит на меня с особенным для меня выражением лица. Мягким, любящим и осторожным. Она всегда кажется нерешительной и очень осторожной, когда говорит со мной.
Я понимаю. Она ищет признаки. С тех пор как меня нашли гуляющей на крыше, а я упала и сломала руку, мои родители очень настороженно относятся к любым малейшим изменениям.
Сеси тоже так делала в университете. Мои родители согласились дать мне пространство, только если я буду жить с ней в одной квартире. И хотя она стала менее придирчивой версией их, она все равно не менее обеспокоена.
Именно поэтому я предпочитаю жить с Илаем. Он, может, и отстраненный, но, по крайней мере, не заставляет меня чувствовать себя на грани, когда я рядом с ним.
И уж точно он не смотрит на меня так, будто я тикающая бомба, которая вот-вот взорвется.
Иногда атмосфера становится настолько комфортной, что я забываю о том, что у меня хронический психоз, который может проявиться в самых худших сценариях.
Во время наших обычных визитов к доктору Блейн он не спрашивает о таблетках и никогда не поднимает тему разговоров, которые мы ведем в ее кабинете. Это стало настолько привычным, что я почти верю, что я нормальная.
Почти.
Мама скользит рукой по моему плечу и прижимает меня ближе к себе.
— Если ты хочешь мне что-то рассказать, я вся во внимании, милая.
— Нет ничего такого, о чем я не могла бы позаботиться. Не волнуйся.
— Илай не дает тебе покоя?
— Это я. Я издеваюсь над ним, как будто это олимпийский вид спорта.
— И как он на это реагирует?
— В основном молчит. Иногда он хмурится или щиплет себя за переносицу, — я останавливаюсь, прежде чем сказать, что он наказывает меня с моей поднятой задницей.
Я не думала, что мне нравятся шлепки во время секса, пока мой загадочный муж не приучил меня быть мокрой, только услышав слова: «Веди себя хорошо», «Не ошибись, если я увижу, что ты улыбаешься другим мужчинам, я отшлепаю тебя по попке, красавица». Или «Ты просто умоляешь, чтобы тебя наказали, миссис Кинг».
— Стерва, умоляю, — говорит Ари. — Он не может получить Богиню без драмы. Он должен быть благодарен, если хочешь знать мое мнение. А если нет, мы можем воплотить в жизнь мой славный
— Перестань угрожать своему шурину убийством, — говорит мама, даже улыбаясь.
— Только если он будет хорошо относиться к моей сестре. Иначе я его не пощажу.
— Неужели? — я скрещиваю руки. — Слышала, что он постоянно снабжает тебя информацией о Реми.
— Не считая этого, — она повторяет мою позу с лукавой улыбкой. — Он все еще мой шурин и семья. Компромиссы, Ава. Слышала о таком? Говорят, они полезны для брака. Правда, мама?
Она смеется, но кивает мне.
— Это точно. Не бывает гармоничного брака без компромиссов.
— А что, если я иду на компромисс в том, в чем не хочу идти на компромисс? — спрашиваю я низким голосом.
— Вы пытались это обсуждать?
— Илай не из тех, кто общается. Он хуже армейского генерала, который ждет, что все его приказы будут выполнены.
— А они всегда выполняются?
— Нет, черт возьми. Я бросаю ему вызов ради забавы, примерно в восьмидесяти процентах случаев.
— А он отвечает?
Я делаю паузу, вспоминая все те случаи, когда он просто сужает глаза, качает головой и уходит.
— Не совсем.
— Значит, с его стороны есть компромисс. Если ты его не видишь, это не значит, что его нет.
— Но он бесит меня этим, мама.
— И все равно ты прошла через ад и обратно, чтобы выйти за него замуж.
Я перекатываю нижнюю губу между зубами, встречаясь с Ари взглядом, и она качает головой. Она не хочет, чтобы я вспоминала о том, что моя настойчивость выйти замуж за Илая принесла неприятности нашим родителям. Я извинилась, когда узнала об этом, но мама сказала, что извиняться не за что, а папа промолчал.
— Честно говоря, я не понимала, почему ты так настаивала на этом тогда.
— Тогда почему ты помогла мне, мама?
Она нежно погладила меня по щеке.
— Взгляд твоих глаз сказал мне все, что не могли сказать твои слова. Кроме того, со временем я поняла, как это работает между вами.
Работает? Как?
Я хочу спросить, так как сама этого не вижу, но меньше всего мне хочется еще больше волновать родителей. Я и так худшее, что случилось в их жизни, так что нет необходимости делать все еще хуже.
— Это не работает, — глубокий, знакомый голос доносится до нас раньше, чем папа встает перед нами с пиджаком в руках. — Хватит внушать ей веру в этот бесполезный брак.
— Папа! — Ари обхватывает его в объятиях коалы.
Я отталкиваю ее, чтобы обнять его дольше, чем нужно, а потом мы с сестрой спорим, кто обнимет его сильнее, как в детстве. Тогда папа притягивает нас обеих к себе и целует в макушки.
— Ты здесь, чтобы объявить о своем назревшем разводе, принцесса? — спрашивает он с нескрываемой надеждой.