Богатые — такие разные.Том 2
Шрифт:
О’Рейли отвечал в банке за рекламу и за связи с общественностью, но это была лишь маскировка. Неофициально же он по-прежнему занимался теми связями, которые должны были оставаться в тени. Пол никогда не имел дела напрямую с гангстерами, но в большом бизнесе неизбежны моменты, когда приходится с ними считаться. «Ведь вам не впервой иметь дело с рекламными брошюрами, — заметил О’Рейли, — а эта инвестиционная компания ваше детище. Не вы ли первый были бы недовольны, если бы материал отправился в печать без вашего одобрения?» Мы вошли в его кабинет, расположенный у самой лестницы, ведущей на третий этаж. Я уселся в кресло. «Странно, — проговорил
Я только хотел заметить ему, что не расположен ожидать весь день, пока он найдет свою проклятую папку, как под нами прогремел разорвавший сонную тишину револьверный выстрел, и сразу же послышался пронзительный крик мисс Шульц.
Повсюду была кровь. Она впитывалась в ковер, растекалась по письменному столу, ее брызгами был покрыт мраморный камин. Я опустился па колено перед его телом и запачкал кровью одежду и руки. Кровь попала даже под ногти, когда я хотел проверить, билось ли у Пола сердце. Казалось, вся комната плавала в крови, превращавшейся в красный туман, застилавший мне глаза.
У стены стоял охваченный дрожью Брюс Клейтон. «Сукин сын!» — вскричал я, потрясенный, вне себя от горя, и ринулся вперед, чтобы разорвать его на куски.
Но я не добрался до него. Я споткнулся о другое тело и рухнул в другую лужу крови. Стоявшего у стены Брюса стало рвать. За дверью снова раздался пронзительный крик секретарши. Как призрачные тени, в кабинет заглядывали люди. Кто-то простонал: «О Боже…» Еще кого-то вырвало. Третий кричал: «Позвоните в полицию!» А охранник Брюса беспомощно вертел в руках свой револьвер. С трудом поднявшись па ноги, я увидел Боба Питерсона, стоявшего на коленях над телом Пола, онемевшего от сознания непоправимой ошибки.
В кабинет влетели полицейские.
Никто не мог понять, что произошло. Брюс Клейтон судорожно вышагивал взад и вперед по кабинету. Кто-то раздавал стопки с бренди. Не знаю, сколько прошло времени, прежде чем я оказался в смежной комнате вместе с пятью уцелевшими партнерами, двумя лейтенантами полиции, полицейским капитаном и Брюсом. Раздвижные двери были закрыты, чтобы не было видно крови. В комнате стояла жара, сильнее, чем в полдень в Долине смерти. «Я не виновен, — говорил Брюс Клейтон, у которого зуб не попадал на зуб. — Я хочу вызвать своего адвоката». — «Но чье это второе тело, черт побери?» — «Человека по фамилии Краснов». — «Но кто он такой?» — «Не отвечайте на этот вопрос, Брюс», — проговорил мой партнер Чарли Блэр.
Полицейские позволили Брюсу вызвать адвоката. К тому времени у крыльца собрались представители прессы, и после небольшого совещания партнеров для краткого заявления к ним направили Льюиса Карсона, чей голливудский профиль считался очень фотогеничным. В течение нескольких минут Чарли удалось успокоить служащих банка, а Клэй Линден вызвался поддерживать связь с полицией. Мартину Куксону и Уолтеру Мэйнарду было поручено отвечать на звонки крупных деятелей Уолл-стрит.
На мою долю выпало сообщить о несчастье Сильвии.
Я запротестовал, но меня убедили, что я должен это сделать. Я был ближайшим партнером Пола и одним из его первых протеже. И, в отличие от остальных, я стал почти членом его семьи.
Пришлось поехать к Сильвии.
По дороге я пытался обдумать все трезво и сделал только одно предположение, что Пол был застрелен этим большевиком, а его, в свою очередь, убил Брюс. Почему Брюс, как предполагалось, ненавидевший насилие, имел при себе оружие, теперь с уверенностью мог сказать лишь его
И как Краснов ухитрился проникнуть в здание, было тайной, над которой, я думаю, все ломали голову. Убийство Пола убийцей-одиночкой стало очередной сенсацией. Убийство Пола сумасшедшим большевиком, которому явно помог проникнуть в здание кто-то из персонала, было дыханием смерти, не случайно коснувшимся инвестиционного банка. Я понимал, как и все мы, что «Ван Зэйл» не сможет пережить еще один скандал, более громкий, чем афера Сальседо.
Я был уже на пороге дома Пола, когда сообразил, что одежда у меня испачкана кровью, а дыхание отдает винным перегаром. Я совершенно не представлял себе, как скажу обо всем Сильвии, и мог лишь молить Бога о том, чтобы она не впала в истерику.
У меня даже не было на этот случай чистого носового платка.
Дворецкий впустил меня в дом, и по его виду я понял, что какой-то шустрый журналист уже разболтал по радио новость. Дворецкий сказал, что в доме все стало известно десять минут назад, и теперь Сильвия как раз говорила по телефону с Чарли, желая выяснить, что случилось.
Я ждал. Вошла Сильвия. Она была очень спокойна, и глаза ее были сухими. Плакал один я.
Она была очень тактична. Настоящая леди, как я о ней всегда и думал, недаром она мне нравилась. Я знал, что она никому ничего не скажет, никогда не упомянет о моей слабости. Это сближало меня с нею. «О, Стив, — проговорила она, когда я попытался извиниться, — разве вы не видите, как я рада тому, что есть хоть один человек, искренне любивший Пола». Помолчав, мы вспомнили о Брюсе. «Он выпутается, — сказал я. — Клейтоны могут нанять лучших адвокатов Нью-Йорка. Он скажет, что стрелял в Краснова, защищая свою жизнь». «А это так и было, Стив?» Мы пристально посмотрели друг на друга. «Но если это была не самооборона, значит, он стрелял, чтобы отомстить за убийство Пола?» — «Существует и другая возможность», — заметила она. «Нет, — возразил я, покачав головой. — Определенно нет. Никакой другой причины не было. Никакой». — «А если Брюс убил этого человека, чтобы тот не мог говорить… Если это был заговор…» «Нет, Сильвия. Этого не может быть. Это отпадает». — «Но она сказала, что они сговорились…» — «Она? Кто, Бога ради…» — «О, Стив, я сказала Полу, что звонок был анонимным, потому что не хотела называть ее имени, но…» — «Господи Иисусе! — воскликнул я. — Уж не Дайана ли Слейд…»
— …Я не назвала Сильвии имя Теренса, — внезапно сказала Дайана Слейд, — и не упомянула о письме, связывавшем его с этой демонстрацией. Я произнесла только имя Грэга Да Косты.
Я подошел к окну номера в «Плаза». Она опустила маркизы, спасаясь от солнца, но роскошная отделка комнаты все еще казалась перегревшейся, как расплавившаяся глазировка на пироге, испеченном ко дню рождения. Я некоторое время постоял неподвижно, а потом поднял маркизу и посмотрел на парк.
— Вам известно о том, что у Теренса была связь с Сильвией? — спросила, наконец, Дайана.
— Да. Пол мне говорил. Я тогда принял это за шутку.
— Шутку? — недоверчиво взглянула она на меня.
— Да. Поверить в то, что сэр Галахад превратился в сэра Ланселота… Теренс никогда не интересовался женщинами.
Она расхохоталась мне в лицо.
— Просто его поползновения были гораздо более осторожными, чем ваши, только и всего.
Я был поражен.
— Вы хотите сказать, что он делал авансы вам?
— Разумеется! А что вы подумали?
— Иисусе! И вы их приняли?