Богдан Хмельницкий
Шрифт:
Тогда переяславский полковник начал обходить майдан кругом и спрашивал:
«Вси чи тако соизволяете?»
«Вси!»—кричал народ.
Гетман закричал громким голосом:
«Вуди тако! Да укрепит нас Господь под его царскою крепкою рукою!»
Народ восклицал:
«Боже, утверди! Боже, укрепи, чтоб есми вовеки вси едино были» и).
Потом начали читать приготовленные условия, на которых Украина должна
соединиться с Московиею 2).
сторонам Днепра, где жили козаки, по линию, утвержденную Зборовским договором,
то-есть Украину левого берега Днепра и на правом берегу нынешнюю губернию
Киевскую, части Подольской и Волынской; право иметь собственное управление,
независимо от царских чиновников, право собственного законодательства и
судопроизводства, право избирать гетманов и чиновников вольными голосами, право
принимать послов и сноситься с иноземными государствами; сохранение
муниципальных прав городов, неприкосновенность личных прав сословий:
шляхетского, духовного, мещанского, козацкого и посполитого; неприкосновенность
имуществ, умножение реестрового войска до 60.000, жалованья козакам из местных
доходов, но по приведении их в известность. Украина обязывалась платить дань своему
государю, но без вмешательства московских сборщиков, и обязывалась помогать царю
войсками на войнах, а царь должен был защищать ее и совершенно освободить от
притязаний Польши.
Народ был доволен такими лестными условиями. После совещания вступили на
раду послы. По обычаю того времени, они прежде всего спросили гет-
*) Поли. собр. закон., I, 318—319. — Истор. Мал. Росс., 41.
5)
Летоп. Величка, I, 172.
553
мана и старшину от имени царя о здоровьи, чтб означало царскую милость, йотом
Бутурлип произнес к народу речь.
Он излагал все несчастия Украины, гонение за веру, многократные посольства к
царю, принудившие, наконец, царя сжалиться над единоверцами; доказал, что
присягавший и несдержавший присяги король более не государь им.
Итак, великий государь, его царское величество, — прибавил он,—не хотя того
слышать, чтоб вам, единоверным, православным христианам, быть в конечном
разорении, а церквам благочестивым в запустении и поругании от латинов, велел вас,
гетмана Богдана Хмельницкого и все войско запорожское, со всеми городами и
землями, свободных от подданства королю через преступление им присяги, принять
под свою высокую руку, и приказал своим царским ратным людям помогать вам против
клятвопреступников, разорителей веры христианской. А вы все — гетман Богдан
Хмельницкий
государя нашего, его царского величества, должны ему, государю, служить, желать
добра и надеяться на его милость. Он же, великий государь, его царское величество,
будет сохранять тебя и все войско запорожское в своей милости, защищать и оборонять
от всяких недруговъ» х).
После этого рада начала расходиться. Гетман сел с послами в карету и поехал в
соборную церковь для произнесения присяги на верность новому государю. За ним
поехали старшины. На паперти собора стоял Григорий со всем переяславским
духовенством и клирами всех церквей; о-бок его стояли московские духовные,
приехавшие с послами; из них главным был казанский архимандрит Преображенского
монастыря, Прохор. На аналое, посреди храма, лежала чиновная книга, присланная
царем. Московские духовные хотели начинать обряд присяги, но гетман остановил их и
сказал:
«Следует прежде вам присягнуть от имени его царского величества в том, что его
величество, великий государь, не нарушит наших прав, дарует нам на права наши и
имущества граматы и не выдаст нас польскому королю».
«Никогда не присягнем мы за своего государя,— отвечали послы, — да гетману и
говорить о том непристойно: подданные должны дать веру своему государю, который
не оставит их жалованьем, будет оборонять от недругов, не лишит прав и имений
вашихъ».
«Мы поговорим об этом с полковниками и со всеми людьми»,—отвечал гетман и
вышел из церкви.
Чрез несколько времени вошли в церковь два полковника: переяславский Тетеря и
миргородский Лесницкий-Оахнович. Они требовали непременно присяги.
«Это небывалое дело, — возражали послы, — одни подданные присягают
государю, а государю неприлично присягать подданнымъ».
«Однако, польские короли всегда нам присягали»,—говорили полковники.
«Польские короли неверные и не самодержцы: они не хранят присяги своей, а
государское слово переменно не бываетъ»,— отвечали послы.
*) Поли. собр. закон., I, 317.—ИИстор. Мал. Росс., 41.
554:
«Гетман и мы, вся старшина,—сказали козаки,—верим этому, но козаки простые не
верят и домогаются непременно присяги за государя».
«Бго царское величество,— возразили послы, — ради христианской православной
веры и святых БОЖИИХ церквей изволил принять вас под свою высокую руку по
вашему челобитью, и вам надлежит помнить милость великого государя, следует