Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века

Энгдаль Уильям Ф.

Скоро банкиры Амстердама поняли, что в любой момент времени востребована только малая часть их депозитов. Таким образом, они тайно вознамерились определить минимальный реальный резерв, необходимый, чтобы в среднем удовлетворять такому требованию, а остальные деньги выдавать взаймы и делать прибыли на чужих вкладах. Сначала, естественно весьма осторожно, чтобы их не схватили за руку, они одалживали небольшую часть всех депозитов. Затем, поскольку это, как оказалось, сработало, увеличили соотношение до пятидесяти процентов и более. Как только широкая публика узнала, что всего лишь 50% её золота находится в сейфах Банка, разразилась паника, которая в 1791 году и положила конец Банку Амстердама.

Злоупотребление

доверием своих вкладчиков стало возможным, потому что Банк Амстердама был не обязан делать какие-либо публичные отчёты. Так родился принцип современного банковского дела, что в системе кредитования при частичном банковском покрытии стоимость банка или всей банковской системы опирается лишь на одну эфемерную ценность – доверие вкладчиков. Сущность частичного банковского покрытия ведет банки к безудержной раздаче кредитов, чтобы максимизировать доходы, пока избыток кредитов не приводит к краху рынка. Поскольку банк предоставляет фонды, которых у него нет, механизм кредита приводит к эмиссии денег «из ничего» (т.е. из воздуха) через простые бухгалтерские записи.

Такова история неоднократно спровоцированных банковских паник в течение ста лет до создания американской Федеральной резервной системы. Морган и элитные банкиры из его окружения хотели иметь центральный банк, которым будут постоянно управлять собственноручно выбранные ими люди, учреждение, которое будет действовать как надзирающий регулятор кредитной системы, центральный полицейский, чтобы удерживать отдельные банки в общем русле интересов всей банковской системы.

Чтобы управлять этой системой, поднимать или снижать уровень кредитования, требовались изменяющиеся уровни резервов банка на случай востребования крупных сумм для их частичного кредитования. Власть, которую ФРС дала нью-йоркским трестовым банкам, была квазимонополией в системе национального кредитования. Эта власть была устрашающей.

Группа на острове Джекилл достигла консенсуса по так называемому Плану Варбурга, который по политическим причинам был переименован в План Олдрича, чтобы при обнародовании выглядеть как детище республиканского сенатора.

Однако перед тем, как они смогли продвинуть свой план захвата национальной денежной системы, перед ними встала новая проблема в форме нарастающего народного протеста против концентрации власти денег.

Расследование демократами обстоятельств вокруг Денежного Треста

В 1912 году, спустя несколько месяцев после секретной встречи на острове Джекилл, конгрессмен из Миннесоты сэр Чарльз Линдберг, пламенный и очень точный критик деяний Денежного треста, как он их всех называл, внёс в американскую Палату представителей резолюцию, призывающую к расследованию влияния Уолл-Стрит. Этот призыв был заблокирован банкирами и их друзьями в Конгрессе.

Вместо этого, поскольку Линдберг задокументировал свою точку зрения в письменном виде, в 1913 году влиятельные банкиры Денежного треста, используя своих друзей в Конгрессе, перенаправили его запрос и послали его благоволившему банкирам конгрессмену из Луизианы Арсену Пуджо, который назначил юриста с Уолл-Стрит Сэмюэля Унтермайера провести безопасное псевдорасследование. Циничный результат слушаний был организован таким образом, чтобы привести к созданию именно того, что Денежный трест имел в виду под своим Планом Олдрича, то есть, частного центрального банка, чьё влияние и возможности будут твёрдо удерживаться в руках всё того же нью-йоркского Денежного треста. ^{75}

Комитет Палаты представителей по банковскому делу и валюте созывал слушания, начиная с мая 1912 года, известные как Комитет Пуджо по имени его председателя демократу из Луизианы, Арсена

Пуджо. Мандат Комитета Пуджо состоял в том, чтобы якобы исследовать банковские и валютные условия в государстве.

Комитет вызвал для показаний Дж. П. Моргана, Джеймса Дж. Хилла и двух соучредителей Первого Национального Городского банка – Джорджа Ф. Бейкера и Уильяма Рокфеллера, брата владельца «Стандарт Ойл» Джона Д. Рокфеллера. Чтобы избежать свидетельствования, Уильям Рокфеллер фактически скрылся в своих нью-йоркских владениях и затем утверждал, что не мог свидетельствовать, поскольку у него были «проблемы с горлом». Морган и другие из Денежного Треста явились, но отказались раскрыть что-нибудь существенное.

Доклад Комитета Пуджо заканчивался безопасным утверждением в том смысле, что клика финансовых лидеров злоупотребляла общественным доверием, чтобы провести консолидацию контроля над большей частью промышленности. Они подтвердили, что действительно была увеличена концентрация денежного и кредитного контроля в стране через консолидацию банковской собственности в нескольких руках с помощью внедрения специально подобранных банковских союзников в советы директоров индустриальных трестов или групп, которые эти банки финансировали, и где держали крупные пакеты акций.

Комитет Пуджо задокументировал, что Денежный Трест имел шесть основных банковских домов наверху. Эти шестеро контролировали крупнейшие стальные, железнодорожные, коммунальные, нефтяные и нефтеперерабатывающие компании, а также другие крупные промышленные группы. Эта концентрация состояний и собственности венчалась тем, что Денежный Трест контролировал основные американские средства массовой информации, что позволяло ему распространять пропаганду в своих интересах. Это была система взаимосвязанных правлений, сказал Комитет, и всё управлялось шестью домами частных банковских услуг: «Дж. П. Морган и К°», «Первый национальный банк Нью-Йорка», «Нэшнл Сити Банк», «Кун Лёб и К° ^», «Киддер Пибоди и К° оф Нью-Йорк», «Ли Хиггинсон и К° оф Бостон».

Доклад Комитета показал, что в 1913 году единственной вершиной этой обширной пирамиды экономической, политической и финансовой власти в Соединённых Штатах был банк частных инвестиций «Дж. П. Морган и К°». Доклад Пуджо задокументировал, что Морган через пакеты акций и места в советах директоров занимал решающие позиции фактически во всех крупнейших корпорациях страны, включая следующие: «ЮЭс Стил Корпорэйшн», «Америкэн Телефон и Телеграф», «Вестерн Юнион», «Дженерал Электрик К°», «Интернэшнл Харвестер», «Банкерс Траст К°», «Гаранта Траст К°», «Нэшнл Сити Банк» Нью-Йорка, «Нью-Йоркская Центральная железная дорога», «Северная Тихоокеанская железная дорога», «Большая Северная железная дорога» и «Балтимор и Огайо». В целом, в 1913 году Комитет Пуджо зарегистрировал 112 таких компаний под эффективным контролем группы Моргана.

Доклад указывал, что у Моргана также имелись обширные международные связи, поскольку он был партнёром лондонского банкирского дома его отца, «Дж. Эс. Морган и К°», позже «Морган Гренфелл», а также парижского банкирского дома «Морган, Харьес и К°». Моргана вызывали для показаний, но он отказался сказать что-нибудь по существу. Он расценивал себя как высшую и обособленную силу, не подчиняющуюся нелепым законам или требованиям республиканского правительства.

Морган в пределах этих вышеназванных шести финансовых учреждений имел не только свой собственный банк, но и основные интересы в Первом национальном банке, а также разделял с Рокфеллером контроль над «Нэшнл Сити Банк». Морган также контролировал следующий крупнейший банк – «Банкерс Гаранти Траст». Эти четыре банка, в которых Морган имел полный или разделённый контроль через корпоративные руководства и владение пакетами акций корпорации, стоили ошеломительную сумму 22 миллиарда доллара.