Боги денег. Уолл-стрит и смерть Американского века

Энгдаль Уильям Ф.

Запутанная деятельность «Дома Моргана», подкрепляемая только что созданной подконтрольной ему ФРС, несла в себе огромные проблемы для США и, в конечном итоге, всего мира.

Поразительно похоже на разворачивающийся в 2007-2008 годах глобальный финансовый кризис, после 1919 года мировое кредитование выстроилось на пирамиде весьма сомнительных долгов, на вершине которой восседали «Дом Моргана» и финансовые учреждения Уолл-Стрит. Почти вся Европа и все развивающиеся страны от Боливии до Польши были увязаны в эту кредитную пирамиду. В 1929–1931-х годах эти инициированные Морганом кредитные связи с Европой и всем миром начали рассыпаться, как карточный домик, превращая управляемый крах американской фондовой биржи в худший в американской истории дефляционный кризис и ускоряя глобальную депрессию.

Центральную

причину коллапса мировой экономики почти не понимали и не обсуждали ни тогда, ни десятилетиями позже. Истинные корни Великой депрессии 1931–1938 годов лежат не в переоцененном фондовом рынке Нью-Йорка и его последующем крахе. Скорее фундаментальной причиной глобальной депрессии и банковского кризиса начала 1930-х, а также движущей силой фондового пузыря, в первую очередь, была неверно понятая попытка «Дома Моргана» и банковского истеблишмента Уолл-Стрит заменить лондонский Сити Нью-Йорком в качестве центра мировых финансов. Золото сыграет решающую роль в этой попытке.

Внутри нью-йоркского Денежного треста имелись различные точки зрения о том, как довести до конца этот валютный мятеж. Однако существовало полное единство по поводу цели стать мировым финансовым центром, заменив в этом значении Лондон.

Фракция Моргана обрела большую часть своего огромного могущества в США с 1870-х годов благодаря тесным связям с ведущими лондонскими финансовыми группами и прежде всего – с «Домом Ротшильдов». Поэтому в качестве оптимального пути к победе Американского века Морган отдавал предпочтение стратегии альянса (форма «особых отношений») между слабеющим лондонским Сити и набирающей силу Уолл-Стрит. Связи Дж. П. Моргана с лондонским Сити и британским Министерство финансов были столь крепки, что его банк оставался официальным финансовым агентом британского правительства в США с 1870-х годов вплоть до сентября 1913 года, когда Англия отказалась от золотого стандарта несмотря на возражения «Дж. П. Морган и К°». Влиятельный управляющий ФРС Бенджамин Стронг был жёстко привязан к моргановской стратегии альянса с Лондоном. ^{197}

Прочие с Уолл-Стрит, в частности «Диллон, Рид и К°» и их влиятельный консультант Эдвин Кеммерер, имели свою точку зрения. В 1920-х годах Кеммерер сыграл ключевую роль в реорганизации мира под новый золотой стандарт, правила в котором задавали США. Эта фракция соглашалась, что развивающаяся неформальная американская империя, основанная на превосходстве золотых резервов США и банков Уолл-Стрит, должна окончательно и бесповоротно вытеснить Британию и стать лидирующей глобальной силой. Однако Кеммерер и другие в его окружении не видели особой необходимости быть столь обходительными с лондонским Сити или Британией, как это делал «Дом Моргана». По мнению Кеммерера, Морган со своим влиятельным лондонским подразделением «Морган Гренфелл» и тесными связями в Банке Англии был, вероятно, слишком привязан к лондонскими интересам, чтобы проводить подлинно американскую стратегию. ^{198}

Все основные фракции Уолл-Стрит тем не менее соглашались, что их будущее лежит в расширение высоко прибыльного кредитования Европы, Латинской Америки, Японии и остального мира, область деятельности, которая в почти весь XIX век была вотчиной банкиров лондонского Сити. Эти займы и особенно выписывание банками облигаций, так называемый андеррайтинг Уолл-Стрит, приносили нью-йоркским банкирам весьма привлекательные зарубежные проценты – 5% или иной раз даже выше 8%. Облигации или кредиты гарантировались национальными правительствами, которые согласились на «стабилизацию» своих послевоенных валют с помощью привязки их к новому золотому стандарту, заданному США. Эта система стабилизации была сырой специальной версией того, чему позже нью-йоркские банки придадут официальный статус в Международном валютном фонде (МВФ) и Всемирном банке (ВБ), которые станут центром послевоенной (после Второй мировой войны), основанной на американском долларе валютной системы.

В феврале 1922 года, на заре пузыря зарубежного кредитования, президент Уоррен Хардинг по настоянию своего министра торговли Герберта Гувера созвал специальную конференцию в Белом доме. Гувер был обеспокоен резким ростом рискованных иностранных кредитов, предоставляемых

банками США. На встрече в Белом доме присутствовали президент Хардинг, министр финансов Эндрю Меллон, Государственный секретарь Чарльз Эванс Хьюз, министр торговли Гувер и ведущие представители финансовых домов Уолл-Стрит, выпускавших облигации, включая «Дж. П. Морган и К° ^», «Диллон, Рид и К°», «Кун, Лёб и К°» и других. Цель заключалась в обсуждении потенциальной опасности для здоровья американской экономики крупных иностранных кредитов, особенно там, где риски были неизвестны. Совещание пришло к выводу, что все предложения для новых иностранных кредитов будут представляться на рассмотрение Государственному департаменту, который, в свою очередь, будет представлять некоторые из них Министерству торговли и Министерству финансов для комментариев. Государственный департамент будет давать консультации по политическим последствиям для США предлагаемых новых кредитов. ^{199}

Не прошло и месяца, как могущественные нью-йоркские банкиры провели свою контратаку на правительство США, осмелившееся вмешаться в их дела. Они убедили управляющего Нью-йоркским федеральным резервным банком Бенджамина Стронга подать жёсткий протест в Госдепартамент с требованием, чтобы правительство США «убрало свои руки» от прибыльных иностранных кредитов Уолл-Стрит. Денежный трест выиграл, вынужденные отступить Хардинг и министр финансов Эндрю Меллон, могущественный банкир, чьё состояние не уступало Рокфеллеру, заняли сторону Уолл-Стрит, и соглашение стало беззубым. Зарубежное кредитование продолжалось с нарастающим размахом вплоть до краха 1929–1931 годов. ^{200}

Основные характерные черты пузыря зарубежных облигаций в 1920-х годах были относительно эквивалентны с точки зрения риска и неотвратимости катастрофы пузырю «секьюритизации» той же Уолл-Стрит в XXI веке, который, лопнув в 2007 году, стал причиной величайшего в истории финансового бедствия.

Во время создания огромного финансового пузыря 1920-х годов банкиры Уолл-Стрит действовали в тесном сотрудничестве министром финансов США Эндрю Меллоном. Меллон, который долгое время занимал свой пост, наблюдал весь процесс при нескольких администрациях: с самого зарождения пузыря в 1921 году вплоть до 1932 года, когда вновь избранный президент Гувер не снял его с поста. Эта тройка – Министерство финансов, нью-йоркский банк ФРС и Уолл-Стрит – останутся в центре американского финансового могущества весь последующий век.

Сумма иностранных облигаций, выпущенных Уолл-Стрит за десять лет до падения рынка в 1929 году, составляла 7 миллиардов долларов США, относительно крупная сумма, равная 10% внутреннего валового продукта. ^{201} Разрушенные войной европейские экономики использовали более 90% этих американских займов на закупку американских товаров, что было благом для основных корпораций США, размещавших свои акции на Нью-йоркской фондовой бирже. Однако, когда в 1929 году закупки схлопнулись, зарубежное кредитование Уолл-Стрит стало тем механизмом, который серьёзно углубил промышленную депрессию США.

ФРС берет в свои руки управление

После 1914 года проводившаяся человеком Моргана, могущественным первым президентом Нью-йоркского федерального резервного банка Бенджамином Стронгом валютная политика США и потоки капитала в критические 1929–1931 годы направлялись потребностями Уолл-Стрит в её стремлении занять место Лондона в качестве мирового банкира. Существенной частью этого процесса было то, что банковские резервы остальных 11 региональных федеральных резервных банков под влиянием Стронга перемещались в Нью-Йорк. Стронг был вице-президентом контролируемого Морганом «Банкерс Траст» и личным эмиссаром Дж. П. Моргана на тайной встрече банкиров на острове Джекилл в 1910 году, на которой была спланирована будущая Федеральная резервная система. Не будет преувеличением называть Стронга человеком Моргана. Через своё влияние на Стронга в Федеральном резервном банке Нью-Йорка Дж. П. Морган, по сути, направлял политику и действия Уолл-Стрит в течение этого критического периода.