Боги Гринвича
Шрифт:
– Блин, – рефлекторно отреагировал Джимми.
В Сомервилле было бессчетное множество угроз. Но такую он слышал впервые.
– Я настаиваю на конфиденциальности, – взревел Лизер, его ярость набирала обороты. – Шэннон, покажи Джимми его «фильм-катастрофу».
Глава безопасности разложил на столе Сая «Макбук».
Засыпанный обвинениями Кьюсак, которому кабинет Лизера сейчас казался моргом, а картины на стенах – надгробиями, не замечал лэптопа до этой минуты.
Шэннон, не говоря ни слова, несколько раз стукнул пальцем по трекпаду, и
«Фокси леди», стрип-клуб в Провиденсе.
Все трое молчали, сгрудившись у пятнадцатидюймового монитора. Камера приближала цель, зернистое изображение с каждой секундой становилось четче.
Целью был Кьюсак, окруженный четырьмя полуобнаженными женщинами. Одна из них прижимала его голову к своей груди. И среди этого колыхания имплантатов виднелась кривая улыбка Джимми, которую по ошибке принимали за ухмылку или еще что.
Шэннон стукнул по трекпаду, и изображение замерло. В кадре была улыбка Кьюсака. Камера поймала Джимми во всей красе, уткнувшегося носом в огромную грудь стриптизерши.
– Сай, что за хрень? Откуда вы это взяли?
Шэннон молчал.
– В моей рубке, Джимми, есть много разных сюрпризов. Как думаешь, что скажет Эми, когда это увидит?
– Вы мне угрожаете? – закипая, спросил Кьюсак. – Отправьте ей копию. Ее это не беспокоит.
– Может, и нет, – ухмыльнулся Лизер, – но завтра в МСИ будет Калеб. Интересно, что он подумает? Его дочка беременна, а ты развлекаешься в «Фокси леди»?
Кьюсак посмотрел на Шэннона. Тот продолжал молчать, но в первый раз за все время улыбнулся, сверкнув широкой щелью между зубами. И в этот момент Лизер нанес завершающий удар.
– Один мой приятель-журналист сказал, что Калеб собирается баллотироваться на пост губернатора. Такая публичность… Безупречная жизнь… Семейные ценности… Сам знаешь. Думаешь, это видео поможет Калебу? Или твоему браку?
– Чего вы хотите?
– В этом году, Джимми, мы побеждаем за счет выживания. Твое выживание зависит от доставки Фелпса. Но я дотяну до следующего года, с тобой или без тебя. А теперь пошел на хрен из моего кабинета.
Оставшись один, Лизер задумался, упадет ли «Бентвинг» до двадцати. Ближайшие три месяца будут тяжелыми. Единственное светлое пятно этого дня – две успешные схватки, сначала с Сигги, потом с Кьюсаком.
Отличный способ прояснить голову. А может, и дела в результате пойдут на лад. Если у Олахера есть хоть капля мозгов, он начнет покупать «Бентвинг». А Джимми скоренько доставит своего тестя.
«Парнишка – тупица», – злорадно думал Лизер, сидя в окружении своих картин и прочих трофеев прежних финансовых побед. Видео из «Фокси леди» никогда не выплывет на свет. Сай не рискнет подрывать Калеба Фелпса – ни его губернаторскую кампанию, ни деловые интересы. Ему слишком нужен этот бостонец.
– Но Кьюсак не раскусит мой блеф, – вслух сказал Лизер, обращаясь к фотографии своих двойняшек.
Иррациональное
Глава 37
Кьюсак лежал в кровати и смотрел в потолок. Его мысли метались от ярости к неверию, а посередине лежала угроза, граничившая с сюрреализмом. Он старался отталкивать примитивные, почти павловские фантазии, в которых зажимал голову Лизера в тиски и крутил винт, пока босс не отдавал ему видео.
Эми спала, ничего удивительного. Она могла залечь в спячку под концерт хеви-метал-группы. Сны успокаивали ее, какими бы странными или бертоновскими они ни были. Во снах Эми узнавала всех.
Но Кьюсак не находил утешение в снах. Не в эту ночь. Он многое рассказал Эми. Может, слишком многое. Но кое-что все же утаил и теперь думал, не совершил ли ошибку. Можно подкармливать священников, признаваясь понемногу в своих грехах. Но вряд ли эта стратегия сработает с его женой.
– Ты сошел с ума? – Эми никогда не выходила из себя. – Ты хочешь рассказать отцу?
– Это видео может застать его врасплох.
– Позаботься, чтобы оно никогда не выплыло, – предупредила она.
– Ничего не выйдет.
Оба замолчали. Кьюсак смотрел на Эми. Она – на него. Секунды шли, как по раскаленным углям. Наконец он заговорил, не зная, как подобрать слова:
– Я пытался уйти из «Фокси леди».
– Ты прижимался к стриптизершам.
– Эм, она схватила меня за голову.
– Я с самого декабря стараюсь свести вас, двух олухов, вместе. Джеймс, ты все еще обижен на него. И я терплю, потому что в душе ты добрый. Ты честный. И всегда влезаешь в неприятности, пытаясь поступить правильно. Я люблю тебя за этот сумбур. Но имей в виду, обиды моего отца восходят к «Мэйфлауэр». Потеряй его деньги, и он переживет. Испорть его политику, и он никогда тебя не простит. – Эми, положив руки на бедра и выпятив живот, сверлила взглядом дыру во лбу мужа. – Наш ребенок не будет расти в расколотой семье. Ты должен заключить мир с папой.
Второй раз за этот вечер Кьюсак молчал. Не надо торопиться. Молчание – его способ размышлять, скорее демилитаризованная зона, нежели оружие разрушения семьи. Кьюсак обдумывал маниакальную одержимость Лизера Калебом Фелпсом. Стоящие на краю пропасти семейные финансы, о которых до сих пор не знала жена. Наконец он криво улыбнулся и сказал:
– Я знаю, что делать.
– Не пляши под их дудку.
– Эм, ты смотришь на образцового сотрудника «ЛиУэлл Кэпитал».
– О чем ты?
– Я много работал. Я буду работать еще больше. Я буду подлизываться ко всем и говорить правильные слова. Шэннону, который позорит такое доброе имя. Никки и Аманде. Даже этому чокнутому Виктору.