Боги Гринвича
Шрифт:
Она разослала ссылку на клип повсюду: девять женщин из одного клуба книголюбов; семь из другого; шестнадцать подруг, которые каждый четверг собирались с бокалом белого вина в баре для разведенных на Коламбус-авеню. И это только начало. Она еще сможет завербовать нескольких женщин из групп йоги и пилатеса.
– Бьянка, я с тобой, – объявила мать троих детей.
К утру видео Бьянки распространилось как вирус. Оно набрало больше двух с половиной миллионов просмотров. Средний рейтинг – четыре звезды.
Женские комментарии превосходили мужские в соотношении восемь к одному. Несколько мужчин пошутили насчет «я бы вдул» и «хищниц». Но злобные ответы быстро привели их к покорности. Горячие послания женщин к женщинам призывали всех дам требовать уважения к себе, а не то…
– Вот и все, – объявил Сигги. – Мы закончили.
Снаружи было темно. Олавюр вытер пот со лба рукавом черной фуфайки.
– Хотел бы я посмотреть на лицо Лизера, когда завтра он явится в свой офис.
– Бьянка тоже хочет это увидеть, – заметил Сигги. – Она здорово разозлилась.
– Ты правильно сделал, – сказал Олавюр и с надеждой спросил: – Может, заглянем в бар, вроде маленького праздника в честь старых времен?
– Нет, Олавюр. Нам еще нужно вернуть Бьянке ключи.
Глава 53
Кьюсак запрыгнул в свой черно-синий «бимер» и с грохотом промчался всю дорогу до Гринвича, не обращая внимания на стуки в машине. Он прошел через парковку, дорогие импортные тачки стояли немытые и неухоженные, будто на них тоже отразилось состояние рынков. Кьюсак толкнул стеклянную дверь и вошел в «ЛиУэлл Кэпитал».
– Как хорошо, что вы пришли, – сказала Аманда. – Дни вроде сегодняшнего наши трейдеры называют «дерьмовым шоу».
– Что случилось?
– Секунду, Джимми. Это номер Сая Лизера, – объявила Аманда абоненту голосом секретарши, с оттенком Си-эн-эн.
Она помолчала, слушая абонента, и наконец сказала:
– Пожалуйста, сообщите ваш телефонный номер, чтобы он мог вам перезвонить. – Снова повернулась к Кьюсаку: – Сай орет с самого утра без перерыва.
– А в чем дело?
– Секунду, – повторила она, подняв палец, и ответила на новый звонок.
– Мистер Лизер перезвонит вам, мэм.
Ответ заставил Аманду нахмуриться.
Кьюсак, чувствуя, что разговор затянется, направился к рабочему месту Никки. Ее телефон звонил, консоль напоминала Таймс-сквер вечером. Огни, огни, огни.
Никки приняла звонок, внимательно выслушала и ответив: «Нет, он не будет вам перезванивать», бросила трубку.
– Что происходит?
– Телефон Сая звонит как сумасшедший, – сказала она. – Толпы каких-то злобных женщин.
– Он в кабинете?
– В кабинете, в кабинете, – ответила Никки тоном «будь осторожен со своими желаниями». – Но я бы не стала заходить. Он устроил жуткий разгон Виктору.
– По какому поводу?
– Не знаю. Но Виктор закрылся в мужском туалете и не показывался минут тридцать.
– Ого.
– Ничего смешного. Мне пришлось отправить одного из парней присмотреть за ним.
– А
– Выясняй сам.
Рейчел расплатилась с водителем и выскочила из желтого такси. Черные волосы, черная помада, черные брюки и черная куртка. Еще пара черных татуировок, и она сойдет за гребаного гота. Ирония судьбы, размышляла Рейчел, заключается в том, что сегодня ей не требуется маскировка. Эми Кьюсак никогда ее не узнает. Необычная ситуация в работе чистильщика.
В зоопарке Бронкса всегда были посетители. Это беспокоило Рейчел. Она тщательно изучила обстановку, каждый метр у вольеры с белыми медведями. Но все ее наблюдения, все упорные и настойчивые поиски слепых пятен не могли полностью избавить от риска. Ее может увидеть кто-нибудь со стороны. А сейчас чуть ли не каждый таскает с собой видеокамеру. Или мобильник с камерой.
Рейчел смаковала этот вкус. Нервная дрожь – ее обостренное чувство риска – отдавала солью и потными эндорфинами, как после напряженной тренировки. Кожу покалывало. Рейчел слышала все: собачий лай, шарканье ног по асфальту, рев машины где-то вдалеке. Лица становились фотографиями и сохранялись в памяти. Она видела каждое движение, каждый поворот головы.
Охота. Охота. Охота.
Кончики пальцев Рейчел превратились в сенсоры. Она чувствовала любое изменение. Мысленно женщина перешла в привычную зону. В пространство, где она двигалась от хорошего к великому. Во вторую жизнь, жизнь «чистильщика». Место, где ей не требовалось притворяться.
Рейчел заплатила кассиру у входа в зоопарк на Южном бульваре. Она прошла через ворота и в последний раз проверила рюкзак. Шприц-ручка на сто единиц заряжена и готова к действию. Готов и розовый трофей из сумочки Генриетты Хеджкок. Готовы и хот-доги. Все двенадцать.
– Где вы, миссис Кьюсак? – тихо спросила Рейчел, направляясь к «Миру рептилий».
Кьюсак заглянул в кабинет Лизера. Сначала он даже не засек звук, трещащий сонарный перезвон. Внимание привлекли – нет, скорее, украли – стены. Они поймали его мысли, как рыболовные сети, в которых бился и метался только один вопрос: «Что случилось с картинами Сая?»
Стены опустели. Исчезли картины и рисунки, исчезли портреты и пейзажи, сражавшиеся за место с абстракциями. Они растворились в ночи. Даже набросок Пикассо, блуждания пропитанного сангрией мастера. Ушли как вчерашний день. Остались только крючки для картин. Они выстроились на стенах как надгробия, свидетельства былого величия.
– Да пошли вы, – рявкнул Сай в трубку и швырнул ее на аппарат.
Компьютер за его спиной пищал каждые пять секунд, как сонар подводной лодки. Звук напомнил Кьюсаку фильмы о Второй мировой войне. Он почти видел, как экипаж следит в напряженном молчании за нацистскими эсминцами, которые преследуют лодку в мрачном море, сбрасывая смертельные подарки.
«Бип. Бип. Бип».
«Блэкберри» Сая валялся на столе. Смартфон, как и компьютер, объявлял о получении писем писком. Сай выбрал для него такой же сонарный рингтон. А может, он просто не менял заводские настройки. Трели «Блэкберри» были резкими и звонкими. Смартфон тоже пищал каждые пять секунд, хотя все время секундой раньше или позже компьютера.