Боги и человек (статьи)
Шрифт:
Господи, неужели этот, как бы его назвать помягче, «Недвусмысленник» не помнит, что ровно для 100 процентов нашего населения «процветавший тогда в СССР государственный антисемитизм», особенно «латентный», примерно то же самое, что теория вероятностей для комнатной собачки. А для 50 процентов нашего населения – только предмет для очередного анекдота «про евреев». И не забудьте, что анекдотов все–таки было больше «про чукчу», «Василия Ивановича, Петьку с Анкой» и «армянское радио». Я уже не говорю «про Вовочку и учительницу» и вообще «про уехал муж в командировку…».
Конечно, «агентурой международного сионизма» была наполнена до краев газета «Правда», но ее
Так что у «Недвусмысленника» и Щелкопера Солженицын получается дурнее самого последнего дурака. И именно за то, что взялся, такой известный и почитаемый во всем мире, за еврейский вопрос, за который ни в коем случае браться нельзя, нельзя и точка.
Вот в чем дело
Как я уже говорил, евреи в России сильно измельчали. И как не измельчать? Самые умные, предусмотрительные и решительные давно покинули нашу страну, ведь покидали они ее с начала прошлого века то расширяющимся, то сужающимся потоком. Где только сегодня нет наших бывших евреев? Самых, простите за советское слово, лучших евреев. А у нас их ныне нет. И пусть не пыжатся оставшиеся, сиди они хоть в министерствах, хоть в газетах, хоть в театрах, хоть в издательствах и так далее. Оставшиеся евреи боятся не явного черносотенства, они боятся его тени. А тени гуляют везде, это же просто оптический эффект и за ними не угнаться.
Потеряв присущую им в генах предусмотрительность, евреи хотят отныне только одного, чтобы их не трогали, чтобы никак не мешали им вести свои мелочные дела, чтоб забыли, что именно они создали наше государство. Впрочем, все восточные евреи (помните еще про Восток, о котором я писал в начале статьи?), во всех этих народах точно такие же. Но нам пишут и говорят, что евреи напуганы на всю жизнь холокостом и Гитлером и поэтому, дескать, боятся неонацистов и даже Эдичку Лимонова. И срубают их под корень, влияя на правительство такими мелкими, но частыми укольчиками, что это уже начинает напоминать зубную боль. Как говорится, зубы ноют. Как от чая после мороженого. Одними словом, бывшая передовая сила стала арьергардом и не хочет больше никаких перемен. Стабилизационная сила естественного отбора.
При чем же здесь Солженицын с его столь нелюбезной им книгой? А он ведь всего–навсего рассказал о 200 годах их хитростей, и не более того. Их национальной хитрости. Но они же чувствуют, что их, русских евреев, уже нет и никогда не будет, остались только фамилии и кое–какие черты лица.
Поэтому и нам надо про них забыть, как сделано это на Западе. Вообще забыть слово еврей. Но у нас слишком много «макашовых» и слова самого Макашова ложатся в удобренную почву. А это уже от малообразованности нации. Вернее 200 наций нашей огромной страны. Наше образование началось только при коммунистах, притом так косо, что врагу не пожелаешь такого «образования». Но коммунисты иначе не могли, у них такая косая «религия», то есть идеология, что никакое образование под эту идеологию не подобрать. Любое перекосится, потому что говорить надо одно, а делать – противоположное. Думать надо так, а поступать – эдак. Любить надо то, что требуется ненавидеть, и наоборот. Голосовать на выборах надо так, чтобы обязательно на следующий же день сожалеть об этом. То есть, все шиворот навыворот, или хотели как лучше, а получилось как всегда. И это не слова Черномырдина, они и до него звучали по всей стране, только он их очень часто произносил, притом по «ящику», и они к нему прилипли совершенно несправедливо. Я, например, слышал их в анекдоте еще во времена Брежнева, когда Черномырдин едва закончил институт.
Итак, образование, в том числе и для евреев, они ведь все ныне русские. Я говорю это совершенно серьезно, недаром их и в Израиле называют русскими, менталитет–то наш так из них и прет. И вот тут мне надо переписать у Дейча цитату из письма Копелева Солженицыну, которую щелкопер привел только чтоб обидеть Солженицына
Я не знаю, что толком имел Копелев в виду этой цитатой, она ведь вытащена щелкопером из контекста. Но то, что я вижу в этом куцем отрывке за исключением «инородных штыков», мне очень нравится. И, на мой взгляд, полностью характеризует куцее мировоззрение Солженицына. Только у меня есть ряд замечаний, касающихся расшифровки и уточнения «черносотенной сказки о жидомасонском завоевании России» без всяких там штыков. Я хочу несколько слов добавить также по своему усмотрению к «глубочайшему презрению к русскому народу и интеллигенции», и в конечном итоге вообще высказать свое отношение «к обустройству России», пропагандируемому Солженицыным. Кстати я уже высказывался по этому поводу в других своих работах, поэтому буду краток, загляните в них.
Во–первых, «любовь к России» – противоестественное чувство и даже умопомешательное, если оно все–таки есть, а если оно не умопомрачительное чувство, то, значит, это откровенная и преднамеренная ложь. Хотя Копелев этого и не заметил. Любовь к России это все равно, что любовь разом к 200 женщинам. Любовь к одной шестой части суши Земли, это одно и то же, что ко всей Земле или вообще к Марсу. Поэтому любовь к России – это всего лишь любовь к русскому языку за границей, когда заграничного языка не знаешь, а дома тебя всяк поймет от Сахалина до Кенигсберга, от «друзей степи» до «мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним». Именно поэтому тот, кто вслух любит Россию, тот – лгун, а кто любит ее в душе – или дурак, или сам не знает, что любит всего лишь менталитет какой–нибудь маленькой деревушки и насильно внедренный на «одной шестой» русский язык. Так как ни на каком другом общаться не может и не желает учиться от природной лени.
Это очень «больной вопрос» на нашей «одной шестой» и чреват лагерями похуже тех, в которых автор «любви» прозябал. И несколько напоминает те края, где сгинул мой отец. Но, одновременно этот вопрос и самый основополагающий для понимания истории и перспектив нашей Родины с большой буквы. Вернее перспектив наших детей. Вот когда мы поймем всю чушь любви к России, что для Солженицына уже поздно, мы выберемся из противоречий в дальнейшей ее судьбе. А для понимания этого надо всего лишь отчетливо знать, что, чем больше становилась Россия, тем всем ее 200 народам становилось хуже жить, даже в столицах. И даже для русских, вернее, для чуди белоглазой. Копелев об этом, как я думаю, тоже не догадывался как и Солженицын.
Второе. «Русофобы» – все, кто не русский, а их 199 народов. Они русофобы уже потому, что их насильственно заставили выучить русский язык и забыть свой родной. Я уже не говорю о 199 менталитетах, которые столь чудовищно отличаются друг от друга, что одна только общая для всех армейская казарма отбирает полжизни. Копелев с Солженицыным об этом тоже даже не догадываются. Или все–таки хитрят, чтобы считаться русскими интеллигентами?
Третье. «Рассуждения о русской истории». Не знаю как Копелев, но Солженицын представляет свою историю в точности, как ее высосал из собственного пальца Карамзин. Но, об этом у меня столько работ, что даже перечислить их тут не хватит места. Кратко же она состоит только в том, что 500 лет подряд наш народ почти без остатка (отчего и женщины у нас прекрасно обходятся без мужей по типу «я и лошадь, я и бык, я и баба, и – мужик») посылался на войну «покорять» новые земли. О людях никогда даже не заходило речи, ибо люди для наших властей – это как трава на «моей земле», которую коси да коси ежегодно. Новая нарастет.