Боги, пиво и дурак. Том 4

Горина Юлия Николаевна

А рядом стояла Стефания, в своей строгой синей форме, с гладким пучком светлых волос на затылке.

Услышав шум на лестнице, она обернулась — и, вздрогнув, тут же отвела глаза в сторону, как будто не ожидала меня увидеть.

— Всем доброго утра, — сказал я.

— Дядя Дани! — радостно взвизгнула Лидия, бросившись ко мне.

— Привет, попрыгунья, — улыбнулся я, бросая куртку на ближайший стул.

Поймав Лидию, я под звонкий хохот пару раз покрутил девчонку у себя над головой, как самолет, и вернул

на родную землю.

Чудик с довольным видом подбежал ко мне, повиливая задом.

— А-аа, и ты пришел поздороваться? Изменник! — потрепал я многолапого по круглой нелепой голове.

И обернулся на Стеф, которая уже успела взять себя в руки с наблюдала за происходящим с обычным холодным лицом.

— Рыжий сказал, вы хотели меня видеть?

— Да, мне нужно с тобой поговорить, — ответила Загорская. — Выйдем на минуту?

— Можно, — кивнул я, подхватив куртку со стула.

Стеф направилась к двери первой.

Я вышел на крыльцо следом за ней, ежась от морозной утренней прохлады, дохнувшей в лицо и распахнутый ворот рубахи.

— Ну? — спросил я, доставая папиросы из кармана.

Стеф отвела глаза.

— То, что случилось вечером... Это было ужасно некрасиво. Если хочешь обсудить...

— Да нечего там обсуждать, — пожал я плечами, прикуривая. — Что-то еще?

Бледные щеки госпожи Загорской залились легким румянцем.

— Я тут подумала... — кончиками пальцев она рассеянно коснулась своей зардевшейся щеки, скользнула по чистым от помады губам. — Может быть, мы... Все-таки как-нибудь встретимся еще раз?

— Ну это как ты пожелаешь, — ответил я, выдыхая в сторону сизые клубы горьковатого дыма. — Вызовешь к себе — встретимся, куда ж я денусь.

— А если... Если не вызову, а приглашу? — спросила она, поднимая на меня свои прекрасные голубые глаза.

Я усмехнулся.

— А вот приглашениями, извини, я сыт по горло.

— Ясно, — проговорила Стефания, и ее лицо снова выцвело, потеряв всякое живое выражение. — Доброго вам дня, Даниил.

— Вообще-то у нормальных людей еще утро, но и вам всего хорошего, госпожа Загорская, — ответил я и вернулся в харчевню.

— Что нужно было от тебя синей дамочке? — спросил Рыжий.

— Да ничего особенного, — отмахнулся я от вопроса.

Тут Леандр вынес ранний завтрак, и я задержался вместе со всеми, чтобы уничтожить пару мягких лепешек с еще горячим яблочным вареньем вприкуску.

Поднявшись обратно в свою комнату, я обнаружил, что Лилит уже куда-то исчезла, постель прибрана, а Ника, прикусив губу, усердно пытается расчесать здорово запутавшиеся за ночь волосы.

— Тебе помочь? — спросил я.

Ника зарделась. Опустив голову, подала мне гребень.

И я принялся осторожно распутывать ей волосы, прядь за прядью.

Молчание становилось невыносимым, и я, наконец, не выдержал.

— Слушай,

я... Хочу извиниться за вчерашнее.

— Извиниться? — удивленно переспросила Ника, обернувшись ко мне.

Я с трудом выдержал ее пристальный взгляд.

— Именно так. Извиниться. К сожалению, я толком не помню, что было ночью, но...

— Извиниться за что? — снова упрямо спросила кошка.

Я вздохнул, присаживаясь на край стола.

— А шут его знает, — совершенно искренне сказал я. — Но наверняка есть за что. Потому что... Где-то глубоко внутри меня не отпускает ощущение чего-то неправильного. Если б я мог...

Ника вдруг шагнула ко мне и прижала свои прохладные пальчики к моим губам.

— Не говори! Не нужно. Не помнишь — так и вспоминать нечего, — шепотом проговорила она.

Потом опустила глаза и, покраснев, добавила:

— Я... сама мало что помню. Будто тоже была пьяна. Но то, что осталось в моей памяти, мне приятно. Хоть и неловко. А значит, извиняться тебе не за что.

Она порывисто обняла меня за шею, а потом бесшумно выскользнула в дверь.

Я только руками развел.

Так, ситуация становится все чудесатее и чудесатее...

Тут ко мне заглянул Рыжий. Убедившись, что кроме нас в спальне больше никого нет, он с ехидной физиономией проговорил:

— Но ты, конечно, сегодня дал с утра! Или, вернее, ночью. Ну или, точней, тебе дали...

Прикрыв поплотнее дверь, я шагнул к Рыжему и проговорил:

— Ехидничать прекращай?

— Да я чего? Я ничего, это просто от зависти у меня слюна с губ капает! — со смехом ответил мне приятель.

— При всей нашей дружбе, если брякнешь чего-нибудь лишнего на людях — не прощу, — на полном серьезе сказал я. — Потому что дело не только меня касается.

Ехидное выражение исчезло с лица Рыжего.

— Да будет тебе кипятиться. Что я, полный кретин, о таком по школе болтать?

— Отрадно слышать.

Рыжий ухмыльнулся.

— Но, между нами-то, можно обсудить подробности?..

— Слышь, отвали, а? — хмуро буркнул я. — И кстати, ты с чего вдруг так рано поднялся?

— Я не поднялся, а вернулся, — вздохнул Рыжий. — Не всем же такой кайф ночами перепадает! Некоторым в заведения ездить приходится. Вчера, кстати, половина школы среди ночи вдруг на приключения потянуло.

Я насторожился.

— Да ну?..

— Видимо, день такой выпал, — развел руками Рыжий. — Ладно, пойду я, в порядок себя приведу.

— Давай, — кивнул я.

Устроившись поудобней возле умывальника, я умылся, тщательно побрился и отправился вниз, чтобы подкараулить Януса. Будить его мне не хотелось, а рассказать о приглашении в Черную Кость было необходимо.

И по пути к лестнице я краем глаза заметил, как Азра бесшумно вышел из комнаты Кас и исчез за дверью своей собственной.