Боги, пиво и дурак. Том 8
Шрифт:
— Эммм… — проговорил я, почесывая висок.
Все это напоминало отрывок из старого «Алладина» — сказать про сон, что это не сон, а про не сон что это сон". Многослойность многоходовочки могла запросто вскипятить кому-нибудь незакаленный разум.
И да, розовые бегемоты.
С этой мыслью я и отправился назад.
Стараясь сосредоточить все свои внутренние силы на элементарной задаче — не думать о плюшевых розовых бегемотах, из-за чего постоянно про них думал.
Рассказчик из меня получился
— Так и тянет полюбопытствовать, что вы там курили? — озадаченно проговорил Самеди, по всей видимости, офигевая от моей логичности.
Но тут проснулся парень в жилетке, посмотрел на всех белыми глазами и просипел в открытое окно:
— Делайте, как он сказал!
И опять отключился.
На этом все лишние вопросы отпали.
Только Янус обиделся, когда я отказался садиться с ним в одну машину и рассказывать новости.
— Извини, не сейчас, — пробормотал я, мысленно прорисовывая глупую мультяшную морду плюшевого животного. — Сейчас я не способен.
— Звучит как откровение в спальне, — ехидно заметила Демка.
— Вот только пошлости не надо, женщина! — строго зыркнул на нее Сет и с хмурым лицом вернулся на свое прежнее место.
И мы отправились дальше в сторону Москвы.
Последний отрезок пути мы проехали как настоящие паханы — с целой армией в качестве сопровождения. Прямо привет из девяностых.
Врата я увидел еще издалека.
Их радужное мерцание парило высоко в воздухе, как оторванное крыло гигантской стрекозы.
И что-то внутри меня щелкнуло.
Я вдруг понял, что возвращаюсь домой.
Так бывает, когда вдруг переезжаешь из одной страны в другую, или из города в город. И в один прекрасный момент вдруг осознаешь — да, здесь — мое место.
Для меня сначала стала домом наша таверна в Вышгороде. Потом сам город стал ассоциироваться с чем-то уютным и своим. А теперь и весь мир целиком. И не потому, что там было лучше или комфортней. Просто дом — это точка во Вселенной, где ты в полной мере можешь быть собой.
Увидев врата, я физически не мог больше ни о чем думать, кроме как о возвращении.
Как там наши? Что у них сейчас творится?
Скорей бы уже оказаться на месте.
Съехав с асфальтированной дороги, мы потащились по кочкам. Теперь я выполнял функции штурмана и говорил водителю, куда надо ехать, потому что он не видел врат.
Солнце спряталось за внезапно появившуюся на горизонте серую тучу, и зеркало перехода еще сильней потускнело, почти растворяясь в сером воздухе. Запахло надвигающимся дождем.
Наконец я велел остановиться.
Все вышли из машин, растерянно озираясь по сторонам.
Зорин тоже вывел своих мальчиков наружу, со строгим лицом сделал какое-то внушение и в
— Высшая лига желает, чтобы условия договора были выполнены прямо сейчас, — громко сказал он мне, многозначительно дернув бровью.
Я кивнул.
Подошел к Самеди и за локоть оттащил к Зорину.
Барон сразу смекнул, в чем смысл происходящего. Всплеснул руками, как умирающий лебедь на сцене, и надрывно воскликнул:
— Нас предали! Предали! Я убит в самое сердце, которого у меня нет! Даниил, вы — негодяй!.. Мерзавец!
Я сделал страшные глаза.
— Лучше заткнись!
Самеди осекся. Хмыкнул. Обиженно пожал плечами, мол, не нравится — не буду.
Нашего скелета под белые ручки подхватили два бойца.
Еще два схватили Фемиду.
Та не сопротивлялась. По ее лицу вообще сложно было понять, верит ли она мне, что все это — маскарад.
Бельский, брошенный на сидении автомобиля, вдруг разревелся, как самый последний младенец — навзрыд, до икоты. Видимо, детская психика никак не могла смириться с предстоящей разлукой. Но ничего. У него теперь целая новая жизнь впереди.
Демка забрала у него из ручонок Лёху и подхватила мою сумку, валявшуюся под сиденьем. Кивнула на прощанье.
А я смерил циничным взглядом Самеди с Фемидой и заявил:
— Можешь делать с ними, что хочешь, но в момент перехода они должны стоять рядом с вратами, иначе мне не хватит энергии их открыть, — врал я, как сивый мерин.
Зорин едва заметно улыбнулся. Кивнул. Обернувшись, крикнул:
— Макс, возьми еще человек шесть и выдвигайтесь сюда! Всем остальным оставаться на местах!
И мы пошли к вратам.
У меня от волнения сердце зашлось в груди. Ускоряя шаг, я приблизился к трепетной сияющей пленке, протянувшейся на много метров вверх.
Обернулся к Зорину.
— Подведите их ближе, — негромко сказал я. — И не мешкайте, у нас будет всего пара секунд. Кто не успел, тот опоздал.
Я поднес руку к вратам, и от этого прикосновения все зеркало перехода вспыхнуло, как солома от факела.
В груди что-то болезненно заныло, зашевелилось, толкаясь в ребра. Похоже, мой чужой тоже почуял близость родного дома.
Я окинул быстрым взглядом всех своих.
Демка улыбалась. Янус держал на руках завернутую в простыню Фортуну. Самеди застыл в ожидании, нетерпеливо поблескивая огоньками глаз.
И только Фемида старалась не смотреть на меня. Взгляд ее был устремлен вниз, щеки побледнели.
Убедившись, что можно начинать, я двинулся в обжигающее сияние и, раскорячившись в положении одна нога здесь-другая там громко крикнул:
— Сейчас!..
Первой в сияние нырнула Деметра. Следом шагнул Янус с Фортуной.