Боги, пиво и дурак. Том 8
Шрифт:
Топать нам пришлось долго. Когда путь проходил по натоптанной дороге, было еще ничего. Листья шелестели, солнышко склонялось к закату все ниже и становилось оранжевым, твердая поверхность под ногами постепенно остывала и приятно холодила ноги. Правда, мы дважды встретили торговые обозы, и на нас глазели с неприкрытым интересом, как на ярмарочных циркачей.
Но когда маршрут свернул на звериную тропу и повел по темнеющему лесу, я весь обматюкался, собирая босыми ногами колючки и занозы.
Наконец, стало совсем
С факелами стало веселее. Мы забирались все глубже в лес, пока, наконец, не очутились на большой поляне.
Здесь собралось не меньше сотни птиц. Они стояли плотным кольцом вокруг большого костра с факелами в руках и тянули вполголоса что-то монотонное, типа мантры, покачиваясь из стороны в сторону.
А у костра на корточках сидел Оракул, окруженный смятыми комочками грубой бумаги, в которую заворачивают покупки лавочники.
Он был все в том же теле, как при нашей последней встрече. Но выглядел при этом просто чудовищно! Волосы всклокочены, грязная пижама висела на тощих плечах, как на вешалке.
Птицы расступились, пропуская меня в центр круга.
Оракул медленно повернулся ко мне, и я увидел изможденное лицо с заострившимися чертами, черные мешки под глазами и заросший редкой порослью подбородок.
— Наконец-то ты вернулся. Привет, — сказал он.
— Привет, — только и смог произнести я, присаживаясь рядом с ним. — Что здесь случилось?.. Ты чего-то не рассчитал? Сотот что-то сделал с миром?
— Да плевать мне сейчас на мир, — проговорил Оракул, глядя на меня нездорово поблескивающими, воспаленными глазами. — Я застрял в этом теле! Я, великий созерцатель всего сущего, оказался закован в темнице из костей и плоти! И, кажется, я умираю.
Я присвистнул.
— Интересно девки пляшут. Почему ты так думаешь?
Оракул отвернулся обратно к огню.
— Я не думаю. Это мое тело, — похлопал он себя по груди. — оно говорит мне, что скоро конец.
— Но почему?..
Оракул покопался в куче бумажек и вытащил оттуда недоеденный кусок шоколада. Плитка хрумкнула у него на зубах, и я услышал глубокий печальный вздох.
— Первые симптомы начались примерно через неделю после нашего разговора. У меня начала чесаться голова. А следом за ней стало чесаться и все остальное…
Я кашлянул. Воняло от Оракула действительно знатно, как от заправского вокзального бомжа.
— Охотно верю, — пробормотал я.
— Но это… это было только начало! — таинственным голосом продолжил свою щемящую историю Оракул. — К тому времени я начал испытывать постоянную боль во внутренностях! Моя выделительная система стала работать с неполадками. В руках появилась слабость!..
— М-мм, — промычал я, глядя на вороха бумажек вокруг Оракула. — Позволь узнать, а ты вообще
— Нет, конечно, — сдвинул брови Оракул. — Почему ты спрашиваешь меня о такой ерунде, когда я рассказываю тебе важные вещи? Я выбрал себе именно эту пищу, и она мне нравится.
— А-аа, — промычал я, почесывая подбородок и понимая, что здесь не просто все запущено, а все запущено конкретно.
— Так вот, в руках я чувствую слабость. В ногах — тоже. Я ем, но не наедаюсь. А потом… — он запнулся, явно пытаясь подобрать подходящие слова.
— Ну-ну, — подбодрил я его, слегка коснувшись ладонью пахучего плеча. — Смелей.
— У меня… репродуктивные органы будто в огне, — полушепотом проговорил Оракул. — Причем настолько, что иногда я даже не могу рационально мыслить! Периодически я теряю над собой контроль, и мое сознание отключается. И тогда ко мне приходят видения того, чего никогда не было на самом деле. Я вижу страшные и безумные картины того, как я, великий Оракул, совокупляюсь в самых отвратительных позах с одушевленными сущностями и даже неодушевленными предметами!
Я почесал за ухом.
— Если учесть, как ты живешь и питаешься, это вообще удивительно. У многих бы и с домкратом ничего не получилось…
— Чего?..
— Я говорю, от хорошего стояка еще никто не умер!
— Никто не умер? Да ты понюхай, как я стал пахнуть! — вскричал Оракул. — Я словно уже в процессе разложения, хотя еще живой!
— А вот тут ты прав, воняет от тебя за версту, — хмыкнул я. — Зато комаров нет…
— Ты издеваешься надо мной? Тебе весело? — оскорбился Оракул. — Я на грани безумия, Даниил! Со мной происходят чудовищные перемены! И к чему они меня приведут, страшно представить и невозможно предсказать!
— Ну, это как раз совсем не сложно, — отозвался я. — Предрекаю тебе язву желудка, сахарный диабет, грибок кожи, ногтей, педикулез и больные зубы.
— Ты не можешь ничего предвидеть, потому что не умеешь, — заявил Оракул.
— А мне и уметь не надо. Ты когда в последний раз мылся, о великий созерцатель? — спросил я.
— Что? Мылся?
— Ну да. Знаешь — мыло, вода, мочалка. Вот это вот все, — сказал я, всеми силами стараясь не заржать. — Сколько дней здесь прошло с того момента, как я перешел в другой мир?
— Падение Верхнего мира спровоцировало скачок временного разрыва между мирами. У нас прошло девяносто четыре дня.
— Что??? Падение… Верхнего мира?! — вскричал я.
Это как же это?.. Почему? Зачем?
— Да шут с ним, — отмахнулся Оракул. — Упал и упал. Меня сейчас больше волнует, что происходит со мной и как это остановить!
— Помыться, побриться, пожрать куриного супа вместо шоколада, выспаться как следует в чистой постели и сходить в публичный дом — вот и все твое лекарство!