Богиня для интима
Шрифт:
Он отрицательно замотал головой.
— Почему? Тебе нужен нормальный человеческий отдых, и не на столе, а на мягкой постели.
— Будить жену и детей? — продолжил мотать головой Володька. — Нет уж, тут отдохну. К тому же через четыре часа все равно на работу, какой толк мотаться по всему городу ради часа нормального сна. А ты езжай отдохни. Утром, если будет желание, можешь заглянуть и узнать, какой поворот приобрело начатое тобой дело.
— Ладно,
— Так судить их будут в разных городах или все же в одном? — делая глоток горячего кофе, спросил Баулов-старший. — Посадят их, сволочей, или как?
Уже около часа я сидела у него дома и пересказывала все, что удалось разузнать по делу об убийстве его сына и снохи, и о том, как завершилась поимка преступников и были раскрыты их тайны. Всех задержанных, как и положено, до суда содержали под стражей. Насколько я знала, из Скачковой и Волкодава, находящихся в Анапе, уже сумели выбить чистосердечное признание, запугав их тем, что иначе получат по максимуму.
По плану Скачковой, она должна была взять билет на тот же поезд, в котором перевозили заключенных, и передать оружие одному из подкупленных влиятельными дружками Волкодава конвоиров. А тот, в свою очередь, должен был передать оружие Волкодаву, для того чтобы он совершил побег. При этом подкупленному охраннику гарантировалась жизнь… Увы, на гарантии супруга Скачковой рассчитывать не пришлось. Ну а теракт в вагоне поезда — это была уже импровизация сорвавшихся с цепи головорезов…
Заманить Оксану в Новороссийск оказалось проще простого — ведь именно там она когда-то познакомилась с Сергеем и влюбилась в него. Для нее, дамы вполне обеспеченной, дешевый курорт на побережье Черного моря был храмом воспоминаний о любви… Людмиле оставалось только запудрить ей мозги, сказав, что ее мужа-головореза освободили из тюрьмы за недоказанностью состава преступления в результате поданной апелляции. Чтобы она не испугалась, встретившись с ним в Новороссийске.
Одним словом, супруги выложили все, наверное, решив, что раз тонуть — то уж всем. В том, что касается причин и мотивов их поступков, все полностью сходилось с показаниями
— Скорее всего, так и будет, — так же отпивая кофе и возвращаясь от размышлений о прошлом к настоящему, ответила я. — Волкодав сядет за побег и убийство, совершенное в Анапе, Жору Маляра упекут за вашего сына.
— До сих пор не могу поверить, что это он убил моего сына, — вздохнул Баулов. — Казался ведь таким хорошим человеком.
— Вот именно, что казался, — подчеркнула я, вспомнив, что и сама едва не попалась в его ловко расставленные сети. — На самом же деле никто и никогда не знает, что творится в душе другого человека.
Мы вместе с Бауловым пару минут помолчали, а потом перешли на другие темы. Заказчик поведал мне о том, чем планирует заняться в ближайшее время, и о том, куда потратит оставшиеся у него деньги. Как оказалось, пустить их он собирался вовсе не в бизнес, от которого больше не было никакого толку, ведь он потерял всех, а истратить на себя. Баулов планировал подлечиться, куда-нибудь съездить, и хотя увидеть он там ничего все равно не сможет, это его нисколько не останавливало.
— Наверное, немного скучно будет путешествовать одному? — поинтересовалась я у Баулова-старшего.
— Поверьте, мне не будет скучно, — возразил старик. — Ни капельки не будет скучно… И потом, с чего вы взяли, что я буду путешествовать в одиночестве?
— А с кем же? — удивилась я, подумав о том, что никого из близких у Баулова не осталось. Хотя, кажется, я забыла о внуке…
— Вы, кажется, забыли, что у меня есть внук, — словно прочитав мои мысли, напомнил мне Баулов. — Хотя, что греха таить, я и сам не вспоминал о нем слишком долго. Слишком долго…
Голос старика дрогнул, и мне показалось, что еще секунда — и он, не сдержавшись, расплачется. Что ж, винить его в проявлении слабости в такой ситуации едва ли будет справедливо. Шутка ли, потерять в одночасье всех близких…
— Не знаю, как он примет меня, — проговорил Баулов. — И все-таки надеюсь, что мы с ним подружимся…
— Уверена, что подружитесь, — подбодрила я старика.
В ответ он кивнул, и я почувствовала, что старик нисколько не сомневается в том, что надежды его сбудутся.
— А знаете, — сказала я, — раньше мне не казалось, что вы оптимист.
— Может быть, вы правы. Раньше я и не был оптимистом. Но теперь… Теперь мне ничего другого не остается, Танечка.