Богиня прайм-тайма
Шрифт:
Бахрушин перестал качаться в кресле.
Храброва? Алина? Что такое с ней?
– А… что ты хотел про нее узнать?
– Я тебе скажу… не по телефону.
Дался ему этот телефон!..
Бахрушин положил трубку и подумал немного до того, как нырнуть в бездонную пропасть бумаг и компьютера.
Алина Храброва была новым сотрудником – он принял ее на работу всего месяца полтора назад, но знакомы они были давно.
Звезды такого масштаба очень медленно перемещаются по телевизионному
Новый сотрудник Алина, знаменитая ведущая новостей, узнаваемая, как циферблат часов Спасской башни в новогоднюю ночь, была и осталась “символом страны”.
Ее улыбку знали все. Ее манеру говорить – очень правильно, глядя прямо в глаза, – ее привычку наклонять голову и переспрашивать, и чуть-чуть щурить карие горячие веселые глаза изо всех сил копировали звездочки поменьше и побледнее, и всем им это приносило успех и признание. Но она оставалась первой, единственной, неповторимой. Все остальные дамы-ведущие на шаг от нее отставали.
Никто не знал, почему вдруг она решила поменять один канал на другой. Бахрушин поймал несколько слухов – вернее, специально для него поймали знающие люди, – внимательно изучил, оценил и отверг. Ни один из них в качестве реальной причины не годился. Генеральный продюсер четвертого канала, с которого она переходила на второй, тоже проявил невиданную деликатность, дескать, она просто решила поменять работу, и мы не можем ей в этом препятствовать, она звезда, а мы подмастерья, ремесленники и всякое такое!
Бахрушин повстречался с продюсером, тем самым, генеральным во всех отношениях, и осторожно навел справки – с кем ему угрожает насмерть рассориться, если он пригласит Храброву на свой канал.
– Да нет, старик, – сказал генеральный тоскливо.
Он пил водку, и лицо у него было несчастным, как будто пить ему не хотелось, а кто-то нарочно в него вливал. – Ты не беспокойся. Политики никакой.
– А экономика?
– Что значит – экономика?
– Ты сколько ей платил? Миллион долларов в год?
– Ты что, старик, – обиделся продюсер, – у нас миллион сам знаешь, кто получает…
– Больше или меньше?
– Да ладно, – окончательно оскорбился продюсер, – что ты, смеешься надо мной, что ли!
Бахрушин не смеялся, но должен был выяснить все до конца. Алина Храброва, если бы только все сложилось, стала бы бесценным приобретением для канала – бесценным, но все же не на миллион долларов!
– Если экономики и политики никакой, тогда что?
Личная жизнь?
– А вот тут я тебе, старик, ничем помочь не могу.
Бахрушин смотрел, как генеральный морщится, опрокидывая
– Почему? Все так секретно? Или так… высоко?
– Да я не знаю, правда, Леш! Вот те крест! – и продюсер размашисто перекрестился, покосившись на рюмку. – Из наших она ни с кем… не спит, это точно, я бы знал. Любовь-морковь если только на стороне какая-нибудь, не на работе. Говорят, муж ее кинул, или она его кинула, но вряд ли из-за мужа она стала бы работу менять…
Конечно, быстро подумал Бахрушин, что там муж – работа, работа, работа страсть моя, как в пьесе Сергея Михалкова! Какой муж – или какая жена! – сравнится с ней!
– А кто муж?
– А никто. Бизнесменчик какой-то, что ли. Или журналистик, но не из наших.
Бахрушин навел еще кое-какие справки, поговорил там и сям – и Алина уже полтора месяца работала в “Новостях” на втором канале.
Алексей решительно не понимал, какое дело Паше Песцову, директору развлекательной дирекции, до Алины Храбровой?
Погружаясь в пучину срочных бумаг, он мельком подумал, что сегодня должно быть “прямое включение” из Кабула – “прямое включение” его жены. Он только так и мог об этом думать – мельком.
Когда же это кончится, черт побери все на свете!
Никогда. Никогда.
– Алексей Владимирович, Зданович на третьей линии. Поговорите?
– Да.
– Леш, привет.
– Привет.
– Мы сегодня даем Грозный или хватит Афгана?
– Хороший вопрос, – пробормотал Бахрушин.
Грозный или Афган? Там война и тут война. Там беда и тут беда.
Только вчера на совещании в Минпечати всесильный, великий и могучий Дмитрий Юрьевич Потапов тихим голосом интеллигента и недотепы говорил о “балансе плохих и хороших новостей”, о преобладании “чернухи”, о том, что “народ устал” и ему, народу то есть, надо что-нибудь повеселее, поживее, полегче!..
Евгений Петросян и передача “Шутка юмора” – то, что надо! Только вот как это с информацией совместить, министр не объяснил. Наверное, забыл, а может – о, ужас! – и сам не знал.
– Леш, ну чего?..
– А что там в Грозном?
– Да все то же. Нового ничего.
– Что в Грозном сегодня. Костя? – чуть настойчивее спросил Бахрушин, и Костя послушно зашелестел бумажками и забубнил.
– Можно к тебе, Алексей?
– Да, заходи, Паша.
Главный сменный редактор все бубнил. Пока он бубнил, Бахрушин принял решение.
– Кость, давай так. Значит, в свете новых установок Грозный пусть идет сообщением. Храброва прочтет, и все. А из Кабула сюжет.
– Ладно.
Бахрушин помолчал немного. Песцов прямо у него перед носом возился в кресле, доставал сигареты.