Богиня, шпион и тайны техномира

– Мр-р, – протянула принцесса Элия и недовольно дернула стройной ножкой.

Сквозь сон богиня ощутила, как кто-то прикоснулся к ее ноге. Какая-то наглая личность бесцеремонно щекотала ей пятку. Почти проснувшись, Элия отбрыкнулась еще разок и угодила во что-то сравнительно мягкое и живое.

– Королева моя дорогая, я убит наповал, – весьма правдоподобно изображая болезненные корчи, запричитал Рэт Грей – ее старый друг и любовник, коему было великодушно дозволено переночевать в спальне принцессы.

Паясничая, он жалобно простонал: – Твоя царственная конечность пробила мой живот. Как думаешь, его величество оплатит больничный?

– Нет! Никаких компенсаций за травмы, полученные при попытке нанести вред члену королевской семьи! – мстительно заявила богиня и, перекатившись на другой бок, пробудилась в достаточной мере для того, чтобы насмешливо предложить: – Попробуй выставить счет Мэссленду. Вдруг король Млэдиор сочтет возможным спонсировать твою террористическую деятельность? Правда, почти наверняка возникнут некоторые трудности с оправданием сторонних доходов в Лоуленде. Думаю, тебя будет пытать сам лорд-дознаватель – принц Энтиор, а потом тебе отрубят голову!

– Какая честь, сам Энтиор! – патетически воскликнул мужчина, приподнялся на локте, театрально выбросил руку вверх и деловито поинтересовался: – А кто будет рубить голову, лорд Нрэн?

– Вот этого обещать не могу, – цокнула языком принцесса, – ввиду крайней занятости нашего воителя и недостаточной знатности обвиняемого!

– Если не Нрэн, тогда не желаю быть казненным! – тут же заявил Рэт и рассмешил тем самым Элию.

«Все-таки вчерашний бал кончился поздновато», – отсмеявшись, подумала женщина и бросила взгляд в окно спальни. Утро в Лоуленде вступило в пору своей полноты и готовилось к получению титула полудня. Солнечные лучи настырно просачивались сквозь магическую завесу тумана и плотный тюль. Грей, валяющийся в ногах богини, завершил концерт, состоящий из «предсмертных» стонов, и объявил:

– Королева моя дорогая, я жрать хочу!

– Какое странное желание, но, что еще более странно, я разделяю его! – согласилась принцесса и великодушно повелела: – Ну что ж, можешь заказать завтрак! Кстати, заодно прихвати почту. Надо же тебе как-то отрабатывать шпионское жалованье за доставку информации, которое платит корона.

– Ты тиранша и садистка, как и твой брат Энтиор, – обвиняющим тоном возопил Грей и нехотя выполз из уютного гнездышка, свитого в кровати.

– Я хуже, ибо для брата садизм – часть божественной сути, а для меня – просто милое развлечение! – самодовольно откликнулась богиня и небрежно пригрозила: – Между прочим, если не принесут завтрак, могу рассвирепеть окончательно.

– О, пощади, королева моя дорогая, больше не пинай своего покорного слугу, – жалобно запричитал Рэт и, как был нагишом, стрелой вылетел за дверь, стремясь поскорее выполнить просьбу богини. А чего было стесняться? Паж с увесистой книгой «Меню» и столик с корреспонденцией находились не далее прихожей богини.

Через пять минут важно выступающий шпион (обнаженная жилистая невысокая фигурка с темной растрепанной шевелюрой неопределенного оттенка) в сопровождении пары парящих в воздухе подносов возник на пороге спальни. Огромный серебряный поднос с завтраком на двоих плыл впереди, второй, поменьше, со свежей почтой, черненный защитными рунами, замыкал торжественное шествие. Быть отравленной богиня, охраняемая магией звездного набора, не боялась и времени на проверку пищи при помощи заклятий или дегустаторов не тратила. А вот просмотру писем она уделяла некоторое время, ибо среди них попадались всякие. Среди деловой корреспонденции и множества пылких признаний встречались послания с весьма мастерски вплетенными проклятиями (от заклятых врагов, ревнивых соперниц и отчаявшихся

добиться взаимности кавалеров) или приворотными чарами (от кавалеров того же порядка). Зачарованный поднос обезвреживал любые ловушки и маркировал послания для удобства идентификации.

Впрочем, привороты на богиню любви никакого эффекта не оказывали, или, вернее, не оказывали ожидаемого эффекта, зато могли изрядно разгневать, ибо ничто так не выводило Элию из себя, как попытка обманом завоевать любовь. Вот с такими жуликами богиня действительно поступала круто и давала сто очков вперед богу боли Энтиору.

Рассыпаясь в театрально-подобострастных поклонах, при каждом из которых с подноса совершенно неволшебным образом исчезал очередной маленький бутерброд, Рэт заспешил к роскошному ложу. Он приземлился на кровать одновременно с первым подносом и нахально объявил:

– Охапки роз, цветущие ветки, побрякушки и прочую ерунду я тащить не стал. За одну ходку все равно не управился бы даже с тележкой – это раз; нам с тобой, королева моя дорогая, пришлось бы на коврик переползать: всю кровать загромоздил бы – это два! И вообще, сей хлам к почте не относится – это три!

– Уболтал, – величественно согласилась богиня, прельщенная соблазнительными ароматами яств. Сменив гнев на милость, она дозволила компаньону присоединиться к трапезе.

Элия неторопливо кушала крохотные корзиночки с горячими паштетами и, запивая еду горячим какао, попутно разбирала корреспонденцию. По ее мысленному повелению конверты птицами взлетали с исписанного рунами ложа, вскрывались, ленточки на свитках распускались, и письма одно за другим зависали перед лицом богини. Прочитанные и более ненужные бумаги опускались на поднос горстками мельчайшего пепла и исчезали без следа. При кажущейся плавной неторопливости действий гора почты уменьшалась стремительно, и лишь немногим документам выпадала честь пополнить архив принцессы.

Интересуясь в равной мере и почтой и едой, Грей постарался пристроиться поближе к любовнице. Ухватив с подноса очередную теплую булочку, посыпанную сахарной пудрой, мужчина жадно впился в нее зубами. Часть обсыпки при этом перекочевала на плечо принцессы. Устраняя намеренно совершенную оплошность, Грей аккуратно и нежно слизнул белый налет.

– Какая ты сладкая, – мечтательно прошептал он и тут же сунул свой острый нос в развернувшееся перед богиней письмо. Обильно украшенный виньетками лист гербовой бумаги с серебряным обрезом, надушенный пряными благовониями, против воли притянул взгляд мужчины. – И что там пишут?

– Чепуху, – проронила принцесса.

– «Жизнь без права видеть тебя обернулась мраком в душе моей… Жестокая и прекрасная, не оставляй без ответа моленья того, кого лишил рассудка твой дивный лик!.. Будь милосердна к несчастному, готовому лобызать твой след»… – навыдергивал цитат из текста и высокопарно провыл их Рэт, дирижируя булочкой. Сунув в рот остатки «дирижерской палочки», шпион уже тихо, с наигранным безразличием закончил: – Подписано: граф Мироваль. Ну как, королева моя дорогая, будешь милосердна?

– Нет, – меланхолично откликнулась принцесса и повела бровью, вызывая следующий документ из заметно уменьшившейся стопки писем.

– Златокудрые мускулистые блондины с благородным высоким челом нынче не в твоем вкусе? – с каким-то болезненным любопытством продолжал допытываться Грей, возможно, потому, что сам был далек от канонов красоты. Шпион даже позабыл взять очередной бутерброд. – А может, у него плохо встает или чирий на заднице?

– Дело не в недостатках внешности или дефектах функций, – усмехнулась принцесса, щелкнув любовника по длинному носу, самой выдающейся детали в его облике. – Письмо писал не Мироваль, а нанятый стихоплет.