Богиня в спортивном костюме
Шрифт:
– Как это – месяцок?– ошалев от новости, прохрипел Кирилл,– я на завтра договорился.
–Поспешил ты, брат. Тут, понимаешь, такую сумму заказывать надо,– соврал я, даже глазом не моргнув. Научился, за долгие годы. – А я тут месяц пробуду. И твоя помощь не помешает.
– Твою мать, – выругался Кирилл, закидывая в багажник мой чемодан,– у тебя там что, труп, что ли.
– Почти угадал,– хмыкнул я, предвкушая, какой пир закачу в гостинице, когда все деликатесы перекочуют из багажа на стол. А что, до похудения еще пять дней, имею право насладиться жизнью и вкусной едой и коробкой великолепных сигар, привезенных мне клиентами аж с Кубы. А потом обязательно загляну
Глава 4
Я не помню, как добралась до своей любимой, но довольно дряхлой уже машинки. Это же конец. Крах. Все, о чем я мечтала, летит буквально псу под хвост. Мне не доводилось раньше сталкиваться с беременными, и я уже была готова прожить жизнь без детей. Свыклась с мыслью, да и не страдала особо. Моих скудных знаний однако хватало на то, чтобы понимать. Беременность – это лишний вес, растяжки, целлюлит, и еще куча всякого дерьма, которое мне теперь предстоит разгребать. Нет, я сначала посетила гинеколога: вредную, грубую тетку, которая долго ковырялась во мне инквизиторскими инструментами, потом гоняла по анализам и наконец изрекла.
– Если ты, дура, сейчас пойдешь на криминальный аборт – сдохнешь в муках. А официально делать тебе процедуру возьмется только имбецил. И не смей травиться таблетками. Они тебе тоже противопоказаны. Плод не сбросишь, но рискуешь родить урода без мозга с тремя ногами.
–И что, совсем ничего нельзя сделать?– сипло спросила я, с трудом выталкивая воздух сквозь пересохшие связки. – У меня соревнования всей моей жизни. Я сушусь, голодаю и тягаю железо. Это наверно уже изуродовало зародыша.
– Для тебя он – ребенок,– сжав губы в куриную попку, сказала докторица,– запомни это раз и навсегда. Придешь через неделю, поставлю на учет, – тетка уткнулась в бумаги, давая понять, что разговаривать ей со мной не о чем больше. Я вышла в пустой уже, в это время коридор клиники, привалилась к шершавой стене, и заплакала.
– Ходют и ходют. Чего рыдаешь? Все мне тут соплями умазала,– услышала я дребезжащий, старческий голос, и в ногу мне ткнулась отвратительно грязная швабра, которую держала в руках бабуля, божий одуван. – Залетела штоля? Ох, беда с вами.
– Вам то какое дело? – удивилась я, даже не разозлившись на назойливую старушку, видимо от неожиданности. – Вы тут работаете, вот и мойте пол. Тоже мне, мать Тереза.
– Тю, я помочь хотела,– хмыкнула бабка, и потеряла ко мне интерес.
– Бабуль, прости а,– замела я хвостом. А что, все шанс, хоть и призрачный.
– Ладно уж, подлиза,– хмыкнула уборщица, поняв, что заполучила благодарную слушательницу.– Метод блеск, моя бабка еще от докуки так избавлялась, и безвредный. Только информация то денег стоит. Спасибо в унитаз не спустишь, понимаешь?
Конечно я понимала. Понимала, что я дура, но даже призрачная возможность, что все еще можно перекроить, давала мне шанс. Я достала из кармана последнюю купюру в тысячу рублей, и протянула вымогательнице.
– Йоду напейся,– заговорщически шепнула бабка,– пять капель на стакан воды, а лучше водки. А потом со шкава сигани. Верняк поможет. Только уж не надъе… Не упади.
– А петлю на шею набросить, когда я со шкафа бросаться буду?– ехидно спросила я, понимая, что круто лоханулась. А драться со старушкой за тысячу, которая перекочевала в карман грязного фартука сил у меня уже не было.
–Дело твое, – хмыкнула бабка, явно довольная провернутой махинацией.
И теперь я еду домой, хотя совсем этого не хочу. Мать снова скажет, что была права в отношении меня, а тетя
Я открыла дверь своим ключом. В нос тут же ударил запах ванили, шампанского, и непонятно откуда взявшегося в будний день, праздника.
– Я дома, крикнула я, и поплелась в ванную, в поисках аптечки. А что, чем черт не шутит. Надежда то последней умирает. Йод я нашла почти сразу, а шкаф у меня в комнате по моему подходящий. Главное теперь понять, как на него забраться. Но для меня думаю, это проблемой не станет. Из зала, мы так называем центральную комнату нашей квартиры, послышались раскаты смеха, в котором присутствовал и мужской. И звон праздничных тетушкиных бокалов, которые она бережет, как сокровища Агры. Странно, кто это у нас в гостях, что Люсю так растащило, не иначе королева Елизавета к нам пожаловала в сопровождении своего рыжего внучка. Ну ладно хоть мешать никто не станет. Заняты. Отмерив точно пять капель антисептика я залпом выпила светло желтую, похожую на мочу бурду, и пошла в свою спальню. На шкаф, кстати, забираться очень легко. Достаточно просто слегка подтянутся на руках, и взобраться ногами по полированной стенке. Вот только, как прыгать с мебелишки, если между крышкой шкафа и потолком расстояние всего сантиметров пятьдесят, об этом я не подумала, как то, потому зависла в позе орла, не представляя, как не над.... Не упасть в общем. Я балансировала на краешке шкафа. Когда дверь распахнулась, и на пороге возникло все мое семейство, в сопровождении, угадайте кого. От неожиданности я все таки потеряла равновесие и с грохотом обрушилась на пол, к ногам мамули, обутым, почему-то в мои праздничные туфли.
– Я говорила, что беременность делает баб дурами. И это вдвойне печально, когда будущая мать была лишена мозга с самого рождения, – хмыкнула любящая родительница, брезгливо сморщив ботоксную физиономию.
– Откуда вы…? – начала было я, но посмотрев на Ромку, сразу поняла, по его дебильно – счастливой физиономии, что Аркадьич все таки решил донести радостную весть предполагаемому счастливцу. Люся тоже сияла, как медный пятак, и не предпринимала попыток, помочь мне подняться. Знает мою натуру. Я с детства никому не позволяла мне помогать, даже когда ломала ногу, сама шла в травмпункт. А вот именно сейчас мне хотелось, чтобы она прижала меня к себе, и развела все мои беды своими руками.
–Фроську встретила? – хохотнула маман, наблюдая, как я перекатываюсь на спину, поудобнее располагаясь на любимом ковре, украшенном Диснеевскими принцессами. Где уж Люся его раздобыла – секрет полишинеля, да только все подружки мне завидовали до зубовного скрежета, приходя в гости. – Чем травилась?
– Йодом,– нехотя ответила я, стараясь не смотреть на глупо улыбающегося мачо, нарезающего круги вокруг меня, как стервятник, над трупом.
– Стареет, кошелка, – хмыкнула мамуля,– тебя она велела гнать зеленкой. Десять капель на рюмку водки. Гадость редкая, надо сказать. Зато зубы потом с неделю изумрудные были. Может поэтому ты такая у меня получилась? Я не знаю
– Маша, замолчи, -взмолилась тетя Люся, -ну зачем ты? Олесенька, не слушай ее. Ты самая лучшая на свете девочка.
– А я и не спорила,– нахмурила брови любящая мамуля,– кстати, почем сейчас бабкин метод? Я сотку отдала двадцать пять лет назад.
– Тысячу,– сквозь зубы просипела я. Значит это тоже чудо, что я появилась на свет. Интересно, почему соя родительница не выскоблилась. Зная ее ответ на поверхности. Мирослава Миргородская элементарно зассала. Матушка скорее продать родину, чем позволит себе любимой страдать. Элементарная царапина – трагедия галактического масштаба.