Богинями мы были и остались
Шрифт:
Итак, он покупает квартиру. Втайне от меня. Сначала Лелька видит его в обществе бабульки, потом странные сообщения, а та давняя встреча у дверей чужой квартиры — все в кучу. И теперь он покупает квартиру, еще несколько дней, и его не станет в моей жизни. Как пришел, так и уйдет, решая жилищный вопрос.
Мне вдруг вспомнилась жена продюсера — всклокоченная, нервная женщина, изо всех сил пытающаяся удержать свое счастье. Какой глупой показалась мне ее затея, но сейчас я прекрасно понимала бедную Аллу. Это со стороны легко судить обо всем и давать умные советы, это чужие проблемы кажутся пустяковыми. Но вот теперь мы с Аллочкой были в равном
Я допила кофе, прочистила глотку и спросила у Андрея:
— Вы задаток уже оформили?
— Пока нет, ты же знаешь, Горька постоянно в разъездах, то-се…
— Квартирка-то хоть стоящая? — стараясь выглядеть заинтересованной, спросила я.
— Обижаешь. Неужто я знакомым буду подсовывать ерунду какую? Все чин чином, у метро, кирпич, лоджия через все комнаты…
— Ладно, не надрывайся. Можешь меня с продавцом свести?
— Зачем? — он недоуменно нахмурился.
— Сама хочу внести задаток, пусть Егорке тоже сюрприз будет.
Главное — тянуть время, непонятно зачем и что от этого изменится, но главное — тянуть! Внесу задаток, квартира Егору обломится, он никуда пока не переедет, и мы…
И что — мы?
Черт, не буду дальше думать.
Первостепенная задача — задержать его. Итак, сколько я теряю в деньгах?
— Какой задаток? — выплывая из раздумий, спросила я у Андрея.
Тот сказал и попытался было меня отговорить, а то Егор может все понять, обидится на риелтора, что тот проговорился.
— Ну сделай вид, что ничего не знаешь, ну что тебе стоит? — упрашивал Андрей. — Пускай он сам свой задаток вносит, что, у тебя деньги лишние?
— Давай так… — Решительности в моем голосе не было, но я продолжала: — Скройся пока, не показывайся ему, я найду деньги и прозвонюсь. Я быстро.
Андрей задумчиво потер переносицу:
— Что за геморрой? Пускай бы сам… Ладно, не смотри ты так, хочешь сюрприз, делай сюрприз! Сколько раз зарекался с сумасшедшими работать!
Теперь где взять деньги? Кое-какие сбережения у меня имеются, но отдавать их в качестве задатка не хотелось. А что, как останусь без Егора и без средств к существованию?! Хотя зачем мне это существование, если не будет Егора?!
Стоп, надо сосредоточиться. Сначала нейтрализовать на сегодня Горьку. Потом я, должно быть, привыкну к тому, что его правдивые глаза лгут и, как видно, лгали всегда. Я смирюсь. Но сегодня слишком трудно, нужно время.
Я послала сообщение ему на пейджер. Просто и ясно: «Не приезжай сегодня, мама возвращается из отпуска». Надеюсь, он послушается. Я смело отправилась домой и принялась думать. А что, если… Завтра моя очередная клиентка из расселяемой коммуналки оформляет сделку, и мы несем деньги в банк. Доступ к сейфу у меня будет. Восемнадцать хрустящих бумажек легко уместятся в кармане. Восемнадцать тысяч… а зачем мне такая прорва денег? Есть ведь еще задаток Уклюйко, все до копеечки лежит у меня дома. Чужие копеечки опять же, но…
Пока опустим угрызения совести. Забудем о риске, о долге и чести. Значит, возьму деньги, внесу задаток — то есть буквально отдам за просто так две тысячи баксов, я ведь не собираюсь на
От бессилия я заплакала, впервые за этот день откровений. В двери повернулся ключ, и мне стало совсем плохо. Невзирая на предупреждение, Егор вернулся, наверное горя желанием пообщаться с моей мамой. Как себя вести, я не знала. Просто уткнулась носом в его плечо и заплакала еще громче.
— Что случилось, Мариш?
— Все нормально. Ты голодный? Я ничего не успела приготовить, с ног валюсь. Такой день сегодня сволочной. Устала, просто устала…
Он что-то ласково забормотал, щекоча мне ухо своим дыханием.
— Ну успокойся, ну что ты! Твоя мама приехала?
Я помотала головой, не желая придумывать никаких объяснений. Может, плюнуть? Может, как в омут с головой? Сказать ему все сейчас и посмотреть в любимые глаза, когда он станет изворачиваться и лгать. Или не станет? Наверное, последнего я и боюсь, вдруг Горе со всем согласится, быстро соберет свои вещи, посидит на дорожку и тихо шепнет мне «пока». А потом хлопнет входная дверь, я подбегу к окну и увижу широкоплечую фигуру, размашисто удаляющуюся со двора. С тоскливым воем я разобью стекло и упаду вниз, на раскаленный за день асфальт или, быть может, на клумбы с пионами, и мое скрюченное тело будет валяться в зелени и цветах до приезда «скорой». Красиво?
— У тебя истерика, по-моему. — Егор тряс меня за плечи, а я хохотала не переставая. — Ну-ка рассказывай, что произошло! С мамой что-то? С Никой? На работе?
— Некрасиво!!!
— Что — некрасиво? Кто тебя обидел? Мариша, милая, ответь что-нибудь, а?
Я словно очнулась, отшатнувшись, чтобы лучше его разглядеть, впилась взглядом в Горькино лицо. Оно было изможденным, но каким-то светлым, искрящимся, как будто все в его жизни не ладилось, зато сама жизнь в целом удалась. Словно что-то самое главное, самое важное для него уже свершилось. Это было лицо человека, который устал и счастлив.
Он не отвел взгляда, не подмигнул мне, не улыбнулся и ничего больше не говорил. Он отнес меня в комнату, и я, совершенно обессиленная, уснула, прижавшись к нему. Среди ночи я проснулась. Голова была ясной и требовала работы мысли. Покосившись на мерно похрапывающего Горьку, я прошлепала на кухню, сделала себе кофе и разложила на столе несколько чистых листков бумаги. Надо было все еще раз прикинуть, и я, задумчиво разрисовывая схемами листы, пыталась выйти из ситуации с наименьшими потерями. Этому научила работа — выкраивать, убалтывать (и клиентов, и свою собственную совесть), угадывать и доверять интуиции, а главное — не трусить. Блеф — вот что сейчас мне необходимо, но с такими картами на руках блефовать трудно, почти невозможно, однако я рискну.
Сегодня мне было абсолютно все равно, что он подумает обо мне. Егор стоял надо мной, а я лежала, скрючившись, в кресле на кухне и смотрела на него.
— Почему ты здесь? Что случилось?
Я просто пожала плечами в ответ. Раньше я всегда заботилась о том, чтобы его мнение обо мне и моих поступках было адекватным, сейчас это не волновало. Безразлично было даже то, что я лежу в неудобной позе и, должно быть, выгляжу не лучшим образом.
— Давай я отнесу тебя в постель. — Он вздохнул, протягивая ко мне руки.