Богом данный
Шрифт:
— Ты ради этого пришёл? — он кивнул а я продолжил. — И ты думаешь я тебе так просто её отдам?
— Я куплю её, — насупился Виктор. — Сто… сто пятьдесят тысяч долларов.
Я закурил сигарету, улыбнулся — день радовал, утром ничего не предвещало такого веселья. Посмотрел — Виктор хмур, ребята его у дверей просто непроницаемы, Терминаторы российского розлива. Сергей стоит настороженно, наверняка все меры защиты уже принял, параноик.
— Нет, — сказал я. — Она мне самому нравится. Вали.
— Богдан… двести. Двести тысяч, больше я в данный момент не могу дать. И долю акций,
Я прищурился, разглядел ещё раз просителя. Чертовски занимательно! И чем дальше, тем занимательнее.
— Ты же знаешь, — мягко сказал я, не делая пугать раньше срока. — Если я сказал нет, значит нет. Поэтому лучше говори начистоту, зачем она так тебе нужна, а потом я буду думать.
Виктор достал сигарету, закурил. Сергей шагнул было к нему, но я одернул. Курить в моем кабинете можно было только мне, но сейчас пусть курит, руки вон трясутся, до чего ж ему девицу обратно припекло.
— Она меня обокрала, — наконец сбивчивым голосом начал он. — Точнее, её брат. Он больше года на меня работал. Всё отлично было, этот идиот — финансист от бога. Такие суммы мне отмыл… часть вывел так, что комар носа не подточит. Даже жалко, что помер, но деньги я на операцию дал. Точнее… занял.
— А потом? — подтолкнул я.
— Позавчера началось, Богдан. Деньги утекают со счетов. Уже больше миллиона долларов. Часть мы спешно вывели, перевели погорев на процентах. Они просто исчезают, блядь! Без следа!
— И ты считаешь, — усмехнулся я, — что твой миллион долларов у твоей же поломойки?
— Верни мне эту суку, — мрачно кивнул он. — Я все из неё выбью. Половина твоя, главное выбить, тут уже дело принципа.
Я кивнул Сергею, тот понял без слов. Шагнул ко мне, словно из воздуха появилось ещё тое парней. Я неторопливо поднялся со своего места, подошёл к Виктору и приподнял, ухватившись за рубашку. Ткань противно затрещала, я оттолкнул его, тот упал… Парни его дёрнулись было, а затем замерли. Молодцы, понятливые.
— Эта сука моя, — сказал я. — И мне плевать, где ты будешь свои миллионы выбивать. Вон пошёл, пока ещё идти можешь…
— Ты пожалеешь, — обещал он.
Хах, как же. Я уже руки потираю в предвкушении проблем. Проблемы это хоть какое-то развлечение. А с девушкой… я с ней поговорю потом, не сейчас. Её и так слишком много в моих мыслях.
Глава 12. Лиза
— Импровизация наше все, — сказала я коту, когда Черкес ушёл.
Упала на постель, прижала руки к животу. Мне казалось, что я до сих пор чувствую, как он двигается во мне. Это… это ни на что не было похоже. Благодаря нашему кочевому образу жизни у меня никогда не было настоящих отношений. Казалось — не нужно. Толку влюбляться, если ты скоро переедешь в другой город? Был мальчик в одиннадцатом классе. Он так мне нравился… помню, прыгала, как дура, когда пригласил покататься на коньках. Коньками все и ограничилось. Был парень из универа. Там… все серьёзней было. Но через три моих курса мы уехали. Переводиться в новый универ мне не дали, поступать я снова не стала, да и зачем? У нас был Василек. Есть Василек — есть деньги. Никто же
Кот вспрыгнул на постель. Посмотрел на меня с прищуром. Голая, сексом от меня пахнет, щеки горят… хорошо, что мои родные не видят во что я превратилась.
— Я все делаю правильно, — снова сказала ему я.
Он отвернулся. Бравада сошла на нет, я натянула пушистый халат и пошла в коридор — уничтожать следы грехопадения, несмотря на то, с каким апломбом я там разделась у него на глазах, все же, не хотела, чтобы мерзкая старуха была в курсе. Включила свет, подобрала футболку, сперма на которой уже начала подсыхать, окурки Черкеса… пусть ничего этого здесь не будет.
Футболку хотела выкинуть, потом вспомнила, что у меня их всего три, и то, спасибо хозяину. Поэтому я постирала её в раковине, с грустью заключив, что это очередной компромисс с драной судьбой. Повесила на полотенцесушитель. Старуха не горела желанием ходить по моим комнатам, только пожрать приносила, но я боялась рисковать, поэтому платье сушилось на плечиках в гардеробе. Открыла дверцы, погладила ткань — ещё влажная, потяжелевшая от воды. Надо, чтобы скорее высохло. Возможно платье понадобится уже сегодня. Мне казалось, что Черкес сейчас, как канатоходец над пропастью. Идёт балансируя, но до падения осталось лишь несколько шагов. Разница только в том, что канатоходец упадёт один, а Черкес всех за собой потащит.
— И тогда, — произнесла я вслух, — лучше быть подальше отсюда.
И снова платье погладила. Оно билет в свободу. Мой план был слишком сумасшедшим для того, чтобы я могла его осознать, принять, но никаких других путей я не видела. Значит на канате Черкес будет балансировать не один. Со мной.
— Дождёмся завтрака и пойдём в подвал.
Мне хотелось разговаривать. Раньше, в прошлой жизни люди часто надоедали. Хотелось, чтобы заткнулись, исчезли из моей жизни. Раньше всегда было с кем поговорить. Даже у Виктора я могла перекинуться словечком с горничными, поварами, даже стриптизершами и проститутками, если обед совпадал. Здесь только мерзкая старуха, сумасшедший Богдан, Сергей, который пытался убить меня взглядом, да ещё вот кот и платье. Все мои собеседники.
Старуха пришла с первыми лучами рассвета. Бахнула подносом об стол, посуда жалобно звякнула. Остановилась, уперла руки в бока, на меня смотрит, хотя я усиленно притворяюсь, что сплю.
— Что задумала? — грозно спросила она, а в голосе свозит страх. И мне смешно от того, что это порождение ада боится меня, Лизу Муромскую. — Хватит, вижу, что не спишь. Я все ему расскажу.
Я потянулась в постели. Спать хотелось адски, но все равно не уснуть, только глаза закрою и чувствую ладонями шероховатость стены, слышу его дыхание, и толчки внутри себя, глубоко до боли, до жара, а дальше — что-то неизведанное. Поэтому нет, пока спать не буду, сначала камни потаскаю, устану…