Бои местного значения
Шрифт:
– Цель уничтожена, отметки не наблюдаю! – радостно заорал оператор, наблюдая, как на экране станции ЕН отметка «его» цели сначала становится слабее, а потом совсем пропадает. Радостный гомон всего экипажа поддержал даже командир, впрочем, быстро его оборвав.
– Так, снижаемся до 300, штурман, рассчитай нам курс домой! Где остальные две машины?
– Десятый шел рядом с нами, после пуска своей ракеты отвернул влево. «Букет» идет за нами, как приклеенный, позади в 400, с превышением, – отрапортовал второй пилот.
– Связь с ним есть? – спросил командир радиста.
– Передай, пусть снова начинает ставить помехи.
У другого ракетоносца из этой тройки дела пошли не так идеально. Сначала станция ЕН никак не захватывала цель. Ракета уже давно висела, выдвинувшись на траверсе под фюзеляжем, ее двигатель, запустившись, с каждой секундой сжигал литры керосина из бака на самолете, а эта чертова электроника никак не
– Срыв наведения, ракету потерял, – дрожащим от напряжения голосом прохрипел оператор. В ответ сначала была гробовая тишина, как нельзя больше выражавшая разочарование всего экипажа. Пролететь несколько тысяч километров, прорваться сквозь десятки несущих смерть американских перехватчиков, и все напрасно. Одно неисправное реле, или один отошедший контакт, или просто дрогнувшая в ненужный момент рука оператора пустили по ветру всеобщие старания и жертвы. Первым пришел в себя командир ракетоносца. Утопить никого в этом вылете не удалось, надо теперь уцелеть самим. Резким движением он заложил крутой разворот со снижением, отворачивая на юг. Снизившись на высоту почти 100 метров, ракетоносец с бортовым номером 10 ушел на базу.
Оставшиеся на плаву два американских фрегата, «Гунасон» и уже поврежденный «Перл», были потоплены еще двумя ракетоносцами 141-го гвардейского полка, а вот самой западной паре не повезло. Она не смогла проскочить «за хвостом» у эскадрильи Ларри Стивенсона, как сумели это сделать, правда, сами того не зная, оставшиеся самолеты 141-го полка. Ракетоносцы только-только начали набирать высоту, осматривая море в поисках американских кораблей, как их засек самолет ДЛРО авиации Корпуса морской пехоты. Правда, у самолетов эскадрильи практически уже ничего не было, ни снарядов, ни ракет, они все расстреляли по ракетоносцам 3-й мрад. Да и топливо почти все растратили, и сейчас к двум заправщикам, своему КС-97 и приданному флотскому КА-2В, очередь была длиннее, чем в Нью-Йорке к модному парикмахеру на Пенсильвания-авеню. Поэтому возникла небольшая неразбериха с определением того, кто, собственно, будет атаковать эти неожиданно прорезавшиеся цели. Но тут, как нельзя кстати, проявился командир четверки «Крестоносцев», ранее выделенной для атаки подводной лодки. Лодку они утопили, совместно с флотским «Треккером», а вот ракеты и топливо у них еще остались. К тому же они находились ближе всех к цели. Итог скоротечного боя был закономерен, пара Ту-16 смогла бы огрызнуться, будь у американцев только пушки. Но против 16 «Сайдвиндеров» у русских «Барсуков» никаких весомых аргументов не было, оба ракетоносца были сбиты за считаные минуты.
01 ноября, местное время 08:25.
Побережье Кроноцкого залива. 80 километров к югу от Усть-Камчатска. Ракетоносец Ту-16К-10 568-го морского ракетоносного авиационного полка 143-й морской ракетоносной дивизии авиации Тихоокеанского флота СССР, бортовой номер 03
– А вот это уже
– Хан, ты их видишь? Отсечь от нас сможешь? – спросил Юрьев у командира истребительного прикрытия.
– Вас понял, сейчас сделаем, – неожиданно серьезным тоном, по сравнению со звучавшими ранее шутками, отозвался истребитель. – Но дальше пойдете одни, мы сейчас попробуем их затащить в собачью свалку и вас уже не догоним, – добавил он.
Четыре МиГа, сильно дымя двигателями на форсаже, стали набирать высоту. Сначала, поравнявшись с тройкой ракетоносцев, начали медленно их обгонять. МиГи выжимали все что можно, но из кабины Ту-16 подполковнику казалось, что они летят со скоростью автомобиля на шоссе.
«Ну да, – подумал он. – Мы же тоже выжимаем 900 с лишним километров, разница в скорости всего больше сотни».
Тем временем американцы, а больше здесь никого не могло быть, разделились. Четверка пошла прямо на МиГи, а пара, разгоняясь в пологом пикировании, начала забирать вправо, уклоняясь в сторону, явно намереваясь описать полукруг, чтобы зайти в хвост ракетоносцам. Хан отреагировал мгновенно. Пара МиГов продолжила идти в лобовую, уже выключив форсаж, а вторая пара начала тоже уходить в сторону, отсекая противника от своих подопечных. Вся эта картина со стороны была необычайно красива, как, отвлекшись на мгновение, подумал штурман летевшего чуть выше и позади тройки ракетоносцев «Букета». Серебристые самолеты и длинные причудливые светло-серые шлейфы инверсионных следов, тянувшиеся за ними в голубой дымке и подсвеченные розовым оттенком от восходящего солнца.
Сильно мешало солнце, уже вставшее и бьющее снизу в спину американцам и, соответственно, в глаза Хану и его ведомому. Поэтому он очень боялся пропустить момент, когда надо будет выходить из лобовой атаки, резким разворотом со снижением. Задерживаться лишнюю секунду в прицелах истребителей противника ему очень не хотелось, все американские палубники, что «Крусейдер», что «Демон», имели по четыре пушки, а это значит, что в лобовой атаке по его паре будет лупить целых 16 стволов. Но, к его глубокому удивлению, американцы начали выходить из атаки еще раньше! «Неужели в этой четверке собрались такие трусы?» – это было первым, о чем подумал Хан. А вторым были действия, вбитые в голову каждого истребителя на уровне рефлексов. Противник подарил ему такой шанс, значит, надо им воспользоваться. РУД до упора, чуть довернуть, чуть ручку на себя, и вот уже в его прицеле ведущий второй пары, неожиданно неуклюже зависший на вираже. Пальцы уже нажимали на гашетку, трассы снарядов начали тянуться к американцу, первые уже начали рваться на длинном серо-голубом фюзеляже, как Хан с изумлением обнаружил, что он опять не может опознать самолет противника.
– Чозанах? – В наушниках раздался удивленный голос его ведомого, видимо, тоже имеющего те же проблемы с опознанием. «Его» противник, получив один снаряд в длинный киль с большим углом стреловидности по передней кромке, тем не менее, выдав из двух сопел, расположенных под хвостовым оперением, форс пламени с дымом, неожиданно оторвался от пары МиГов. Легко так, как будто они стояли на месте, а не летели со скоростью звука. «Чозанах» Хана, уже объятый пламенем, валился вниз; из большой кабины, за которой тянулся длинный, до самого киля, гаргрот, катапультировались летчики. «Двое, а не один, как в других палубниках. Млять, это уже второй мой сбитый американец, и второй – опять какой-то новый самолет!» – мрачно подумал Хан. Самолет противника был красив и уродлив одновременно. Очень большой, на первый взгляд, больше, чем МиГ-17 в два раза, очень длинный, с боковыми воздухозаборниками и длинным, опущенным вниз носом, он походил на какую-то рептилию, взлетевшую в воздух. Впечатление усиливали трапециевидные крылья, слегка опущенные вниз, но с загнутыми вверх законцовками, и горизонтальное оперение, тоже скошенное вниз. Очень быстрый, но одновременно очень неуклюжий в маневре. Радиус разворота, на взгляд Хана, у американцев был больше в несколько раз. Оставшаяся пара уже оторвалась от МиГов на дистанцию нескольких километров, медленно разворачивалась с набором высоты. Подранок, густо дымя двигателями на форсаже, стремительно уходил на восток, тоже с набором высоты.
Тем временем другая пара МиГов, отправленная на перехват паре американцев, стремящихся зайти в хвост ракетоносцам, тоже сошлась с ними на встречных курсах. И тоже пилоты МиГ-17 с удивлением увидели, что американские истребители не приняли атаки в лоб, заранее уклонившись.
– У них, наверное, пушек нет! – озвучил по радио свою догадку Хан. – Парни, следите за хвостами друг у друга, сейчас они полезут наверх и оттуда будут нас клевать.
– Большие, не гоните сильно, тогда мы ваши хвосты сможем прикрыть!