Боишься ли ты темноты?
Шрифт:
Прощание было скомкано, чего Сергей и ожидал. Ольга только с неудовольствием обозрела его и спросила:
— Всё-таки приехал? Да ещё и трезвый…
Сергей кивнул и отошёл, чтобы не мешать. Так и сидел на лавочке в стороне, пока жена прощалась с его бывшей тёщей, тестем, потом было несколько её подруг, смотревших на Сергея недобро. Сын тем временем забрался на колени отца и рассказывал, что они с мамой сейчас полетят на самолёте в Москву, и что Москва — это тоже город, но другой. Сергей кивал. Наконец, Ольга забрала сына и они ушли на посадку. Вот и всё, буднично, так и должно
Сергей вышел из здания аэропорта и сразу же поискал сигарет. Оказалось, что впопыхах он их забыл, зато в кармане лежала конфета “Буревестник”. До смены в детдоме оставалось время, которое некуда было деть. И больше всего Сергей опасался, что распорядится этим временем бездарно и опасно для себя самого. Над головой проносились самолёты, идущие на взлёт и на посадку. Сергей сунул руки в карманы, а конфету в рот и, поморщившись от неуместной сейчас сладости, пошёл к автобусной остановке. Вдруг пришла в голову мысль, что давно не был у матери. Стоило съездить. Главное, не говорить ей, что Ольга с Сашкой улетели. Мать и так переживала, что не видит внука…
В автобусе Сергей увидел группу школьников, едущих на какую-то экскурсию с молодой учительницей. Такой же молодой, как Аля. Он поймал себя на мысли, что думает об Але только хорошее. Симпатичная, добрая, молодая и он, похоже, ей нравится. Только ничего у них не будет. Потому что он ей не пара. Ей нужен человек, который не перегружен прошлым, который смотрит на всё легко. Который будет дарить ей цветы и читать стихи про любовь. Стихи… Он вспомнил Ярослава на подоконнике в изоляторе. Вот уж кто мог бы читать девушке стихи. И будет, наверное, когда подрастёт. И будут у него жена и дети… А у его бабки — правнуки. Которых она, конечно же, не увидит. Потому что Ярослав её не простит. Но всё это при условии, что не сбудутся Алины пророчества и Вера Ивановна не сживёт Ярослава со свету…
Мама открыла дверь и, казалось, совсем Сергею не удивилась. Пошла ставить чай.
— Я не надолго, — предупредил он, — у меня сегодня с двенадцати смена.
— В детском доме? — уточнила мама из кухни.
— Да, — Сергей сел на диван, удивлённо глядя перед собой.
— Оля приходила, — сказала мама, — приводила Сашу прощаться. Она не плохая, ты её не обвиняй.
— По-моему, это она меня всё время обвиняла, — уточнил Сергей, — а ты что, на её стороне?
Мама вошла в комнату и поставила на стол тарелку с печеньем:
— Я ни на чьей стороне. Вы оба сделали глупость. И, к сожалению, уже непоправимую.
— Ты меня хоронишь, — вздохнул Сергей.
— Нет, я думаю, что с тобой всё будет хорошо. Кстати, может, теперь ты станешь жить у меня? Зачем снимать квартиру, если здесь столько места?
— Прости, — Сергей помотал головой, — но я пока поживу один. Как в карантине. Чтобы стать чистым и доступным для новых чувств.
— Хорошо, — согласилась мама, наливая чай. — А что, у тебя есть девушка?
— Вокруг меня одни педагоги и малолетки. Так что, скорее всего, если я и женюсь, то очень не скоро. Когда меня уволят и я найду другое место.
— Тебя не поймёшь.
Сергей взял ложку и, размешивая сахар, возразил:
— Что
— Она права, — сказала мама.
— Правда, другая стремиться выжить меня с работы, — вздохнул Сергей, — но мы ещё посмотрим, кто кого.
— А что случилось?
Сергей пил чай и потихоньку рассказывал маме о новой работе. Об Але, Ярославе, Вере Ивановне. О том, как неудачно ездил вчера в деревню.
— Убил бы эту бабку своими руками, — подытожил он.
— Очень практично, — покачала головой мама. — Только твоему мальчику это не поможет. Может быть, ему повезёт, и его усыновят?
— Так не бывает, — сказал Сергей, — он уже почти взрослый. Таких никто не берёт.
— Ну хоть это ты понимаешь. Тогда ищи попечителей. Ему ещё долго учиться до института?
— Три года.
— Кто-то должен взять его на эти три года. Я ничего не имею против вашего детдома, но это всё равно не нормально. Нормальный человек вырастает только в семье.
— Мама, ты начинаешь читать мне лекцию, — насторожился Сергей.
— Потерпишь.
— Нет ничего страшнее старого педагога, — пробормотал Сергей, наклоняясь над чашкой. — Ну и где я ему возьму попечителей? Буду бегать и всем предлагать?
— Тогда бери ребёнка к себе. Ты холостой, делать тебе нечего.
Сергей поперхнулся чаем:
— Ма, ты что!
— Ничего. Сам твердишь, какой мальчик хороший и как его там мучают. Так сделай что-нибудь.
— Я его старше всего на двенадцать лет, понимаешь? Кто я ему буду? Родитель?
— Родители у него без тебя были, и ты их всё равно не заменишь. А так — подумай.
— Бред, — сказал Сергей, глядя в пол, — какой из меня воспитатель! Собственного сына и то отобрали.
— Вырастишь чужого.
Сергей посмотрел на маму, но она, похоже, не шутила. Тогда он встал и спешно засобирался.
— Я на смену. Спасибо за чай.
Он выскочил из подъезда, дошёл до киоска и купил пачку сигарет, уже и не думая о том, что бросает курить. Всё было ерундой… Он был готов помочь Ярославу, заниматься с ним, договариваться с его бабушкой, защищать его от Веры Ивановны, но мысль взять его к себе насовсем казалась дикой… Да не сможет он дать Ярославу семью. Он, сам ущербный, депрессивный, непредсказуемый… Где гарантия, что бутылка, выброшенная вчера в мусорное ведро, была последней? Где гарантия, что он будет держаться? Нет никаких гарантий!
У калитки детского дома к нему подошла Вика Захарова и, кокетливо улыбаясь, протянула сигарету:
— Прикурить не найдётся?
— Не найдётся, — отрезал Сергей, — нет ничего хуже курящей девушки.
Вика посмотрела на него, разжала пальцы, и сигарета упала на асфальтовую дорожку.
— Я бросила.
— Молодец. Одним недостатком у тебя стало меньше, — он прошёл мимо Вики и направился к крыльцу.
Она смотрела ему вслед удивлёнными глазами. Удивлёнными, обиженными и какими-то неравнодушными. Сергей подумал, что самое худшее, что с ним может случиться здесь, это если к нему начнут привязываться девчонки. Особенно такие, как Вика. От которых сам не знаешь, чего ожидать.