Боишься ли ты темноты?
Шрифт:
— Почему Ярослав от вас бегает? Что произошло?
— Ярослав? — Вика с интересом посмотрела на Сергея. — Так он в меня влюблён! Тут все в меня влюбляются, кто не полный кретин…
— Ну-ну, — Сергей стал демонстративно смотреть в сторону.
— А Снежинский мне сегодня как раз признавался, — мечтательно продолжила Вика, — цветы дарил и всё такое прочее…
— И что? — спросил Сергей после паузы.
— Что? Так маленький он ещё, — Вика встала и приблизилась к Сергею вплотную, — маленький и глупый. Чё с ним делать?
— Ярослав хороший парень, — сказал Сергей, понимая, что несёт чушь. Не хватало ещё её уговаривать с мальчишкой дружить. Ничем хорошим это не кончится. —
Вика рассмеялась, а Сергей покраснел. Действительно, ляпнул какую-то двусмысленность.
— Классно сказали, Сергей Фёдорович! Вы женой так командуете?
— А тебе так интересно?
— Здорово интересно, — Вика села, закинув ногу на ногу. Но в протёртых джинсах этот жест не смотрелся. — Мне про Вас всё интересно.
— Я — не мужчина твоей мечты, — Сергей взял себя в руки и даже иронично улыбнулся. — Воспитателям безобразно мало платят. К тому же у меня скверный характер. Чуть что — сразу в лоб. Или к стене и стоять до утра. От меня все девушки сбегали.
Вика растерялась. Посмотрела на него и понесла посуду в мойку. Он облегчённо вздохнул и отправился к мальчишкам. Вызвал Ярослава в коридор и предложил:
— Приезжай ко мне на выходные. Спокойно позанимаемся, да и отдохнёшь от своего коллектива.
Ярослав посмотрел на него недоверчиво, потом сказал:
— А ночевать?
— С субботы на воскресенье я поменяюсь с Анной Игоревной, а в воскресенье вечером вернёмся вместе. Только в субботу тебе придётся приехать самостоятельно. Я дам адрес.
— У нас в субботу последний звонок в школе, — сказал Ярослав, — а потом все поедут в лес. Тогда я с ними не поеду, да?
— Как хочешь. Приезжай после леса.
— Нет, — Ярослав смотрел в пол, — я не хочу с ними… Я знаю — автобусы поедут по тому шоссе, где мы зимой… Как к бабе Вале ехать…
Сергей положил мальчику руку на плечо и сказал:
— Тогда я буду тебя ждать.
Ярослав кивнул и тихо попросил:
— Только никому из ребят не говорите, что меня позвали. Затравят.
— Не скажу.
Ярослав улыбнулся и зашёл в спальню, а Сергей вдруг подумал, что сам недавно проезжал по тому шоссе. Там, где пьяный водитель лишил Ярослава родителей, здоровья и, быть может, нормального будущего. Его, наверное, посадили. Только что это меняет? Ничего. Иногда человеческие ошибки ничем не исправишь. И жизнь, порой похожую на кино, не отмотать назад, как видеоплёнку… Сергей вдруг ясно представил себя. Себя в грязнющем камуфляже, с гранатой в руке, бесшумно спускающегося по загаженным ступеням… Видение было такое чёткое, что сбилось дыхание. Сергей надавил пальцами на глаза, так, чтобы в них заплавали зелёные пятна и картинка распалась на части, и зашагал по коридору…
16
Жил Сергей Фёдорович далеко — на самой окраине города. Дома здесь были старые, покрашенные уже облезшей краской, и стояли не вплотную к дороге, а через небольшой пустырь, заваленный сухими ветками, каким-то мусором и сильно заросший сорной травой. Дом, где жил воспитатель, и вовсе стоял на отшибе, а сразу за ним начинался то ли лесок, то ли лесополоса. Во всяком случае, Ярослав увидел могучие старые тополя и клёны. Пахло здесь зеленью и землёй. Вздохнув, Ярослав издали стал приглядываясь к дому. Хотя какой смысл было к нему приглядываться? Стандартный частный дом на две семьи, вокруг покосившийся забор высотой в рост Ярослава, а вокруг палисадника низенькое реечное ограждение. Впрочем, палисадник был явно разделён на две части: в одной, кроме травы и одинокого клёна-подростка ничего не росло, а в другой было видно смородиновые кусты и какие-то ещё не распустившиеся
Калитка не запиралась, но Ярослав не решился заходить в ограду сразу. Он постоял пару минут, вдыхая почти деревенский воздух, пощурился на солнце. Время близилось к обеду. Сейчас ребята, кто не уехал за город, будут собираться в детдомовской столовой, чтобы поесть неизменного супа и вермишели, которой в детдоме пропахло всё. А он стоит здесь, почти свободный, почти счастливый. Ярослав закатал рукава белой парадной рубашки и, наконец, толкнул калитку. К крыльцу вела выложенная битым кирпичом дорожка, а дверь в дом была приоткрыта. Ярослав негромко постучал.
— Входи, — раздалось из дома.
Ярослав зашёл и сразу оказался не то в прихожей, не то в кухне. Это была не очень большая комната, вдоль стен в которой стояли газовая плита с баллоном, допотопного вида рукомойник, кухонный стол с покосившейся дверкой и обычный стол, застеленный клеёнкой в синий цветочек. Ещё в комнате была скамейка, какие обычно стоят в учреждениях. Всё тут было очень старое и Ярослав подумал, что в такой квартире дверь можно вообще не запирать — ворам здесь делать нечего. Сергей Фёдорович возился у плиты.
— Сергей Фёдорович, — спросил Ярослав, — а почему Вы так далеко живёте? Наверное, зимой отсюда трудно ездить?
— Я зимой ещё не ездил, но пока мне нравится. Здесь спокойно, и платить не много. Хотя дело, конечно, не в деньгах. — Сергей Фёдорович повернулся и присвистнул: — Какой ты нарядный! Переодеться-то есть во что? А то в моей хижине только извозишься.
— Да, — Ярослав положил свою школьную сумку на скамью, потом вытащил из бокового карманчика маленький бумажный пакетик. — Вот, мне Ксения Алексеевна дала таблетки. Только сказала, чтобы я Вам сдал. Там на три раза: сегодня на день и завтра на утро и на день. Боится, что сразу слопаю.
Сергей Фёдорович взял пакетик, положил на полочку рядом с чайными чашками и кивнул Ярославу:
— Иди в комнату, переодевайся и будем обедать. Я картошки нажарил.
Из кухни вели две двери: одна прямо, другая — налево. Ярослав зашёл в левую дверь. Скорее всего, тут Сергей Фёдорович работал, потому что в этой комнате оказалось много книг — они стояли на прибитых от пола до потолка полках. Кроме полок тут был только диван, кресло и письменный стол, на котором стояла пишущая машинка. Машинка была новая, с блестящими рядами клавиш. Ярослав осторожно к ней приблизился, потрогал. Потом переоделся в старую футболку и тренировочные брюки, и подошёл к полкам с книгами. Многие книги были совсем старые: корочки у них были стёртые и выцветшие. Некоторые были поновее. Стояло несколько томов Гейне, Шиллера и других неизвестных Ярославу писателей на немецком языке, несколько толстых словарей. Перед ними — красивая статуэтка в виде рыцаря-крестоносца на коне. Ярослав отодвинул её, вытащил одну из книг и полистал. Это были баллады Шиллера. Ярослав сел в кресло и стал задумчиво переворачивать страницы. Почему-то вспомнился его дом, шкаф, полный папиной медицинской литературы и его, Ярослава, шкаф, где стоял Жюль Верн, Дюма, Кассиль, Маяковский. Ярослав любил читать. Все книги для него были разные даже не из-за содержания — у каждой был особый запах, особый шрифт. Ярослав любил, как пахнут книги, как шелестят страницы, когда их переворачиваешь. Рядом с ним за стол часто садился отец, раскладывал свои бумаги и начинал что-то писать, иногда хмыкая или озадаченно вздыхая. Потом он поворачивался к Ярославу и говорил: “Слава, нужно посуду помыть. Мама сегодня устала”. Ярослав откладывал книгу и шёл на кухню. Тапочки шаркали по линолеуму в коридоре. Это он хорошо помнил. Это шуршание…