Боишься ли ты темноты?
Шрифт:
— А с Воробьёвой вы как? — полюбопытствовала Вика.
— У нас с Женькой ничего не было, — кое-как выговорил Ярослав. Слова давались сложнее и сложнее.
— Да ну? — удивилась Вика. — И ты что, ни с кем никогда?
— Никогда, — сказал Ярослав и обнял Вику. Но она вдруг отстранила его и, глядя ему в глаза, сказала:
— Гонишь.
Ярослав только пожал плечами. Сидеть становилось тоже трудно, наверное, самогон был очень сильным, поэтому Ярослав навалился на Вику всем телом, а та, пробормотав что-то вроде “прикол”, толкнула его на лежанку, а потом легла рядом. В голове у него крутилось: “Наверное это всё-таки будет. Сейчас!” Но тут под лежаком что-то зашуршало и Ярослав испуганно вскочил.
— Ты чего? — спросила Вика.
— Там собачка, — пробормотал
— Дурак, это крысы, — Вика погладила его по голове. — Ну на них. Они тут всегда, давай лучше целоваться.
С этими словами она приникла к губам Ярослава. Потом они целовались, это Ярослав ещё помнил, а потом грязный подвал куда-то исчез вместе с Викой, с парнями, с крысами, со всем светом…
20
Сергей приехал в детский дом много раньше, чем было нужно. Из головы не шёл разговор с Ромкой. Пришёл, перебаламутил душу. Раньше казалось Сергею, что приспособиться к нормальной мирной жизни легко, а оказалось, что нет. И сам он уже подумывал о контрактной службе, но не мог никак решиться. Потому что не его там место. Там не его и тут не его… Вот у Ромки там будет всё нормально. Там жизнь упрощается до рефлексов, поэтому-то и легче. Много думать даже вредно, а вся муть душевная прикрыта многотонным слоем будничных проблем. А здесь? Жизнь течёт вяло. Думай, сколько влезет. Выживанием ты не озабочен, можно позволить себе философский бред… Нет, о Ромке размышлять нельзя, лучше найти другую тему. Да и искать не стоит — Ярослав убежал. Сначала Сергей думал, что он вернётся, но на часах было уже почти четыре, а мальчика так и не было. И эти слова напоследок: “Все, кого я люблю”. Он испугался, что Сергей уедет, и поэтому убежал. Остановить его надо было! Надо, но… Сергей так устал за последние сутки. От Ярослава, от себя. От того, что и вместе у них не получается и отдельно сложно — привыкли друг к другу. К тому же появилось чёткое ощущение, что добром сегодняшний день никак не кончится.
Опасения подтвердились. Вся старшая группа стояла в шеренгу у корпуса, а перед ребятами прогуливалась Вера Ивановна и что-то им втолковывала. Сергей отметил, что не хватает Вики, Ярослава и Дениса, а Краб с Арнольдом стоят отдельно. Внутри похолодело. Он ускорил шаг и подошёл к Вере Ивановне.
— У нас ЧП, — сухо сказала она, ничуть не удивившись, что Сергей пришёл до смены. — Я Вас, между прочим, предупреждала.
Она кивнула подросткам:
— Все расходимся по комнатам. Никто никуда не отлучается.
Ребята разошлись.
— Ваш ненаглядный Снежинский избил Яковца. У того довольно серьёзная рана. Мальчики, конечно, врут, что он упал и ударился об какую-то палку, но след очень похож на ножевой.
— А Ярослав что говорит? — Сергею почему-то стало легче. Нож Ярославу взять негде, а раз он сам здесь, можно спокойно всё выяснить.
— А он ничего не говорит, — Вера Ивановна посмотрела на Сергея, как на таракана, которого очень хочется придавить. — Он вообще неизвестно где теперь. Думаете, они после таких подвигов сами к воспитателям приходят? Нет, теперь его надо с милицией разыскивать. Тем более, что убежал Снежинский с Захаровой. А та вообще звезда… Жду не дождусь, когда детдом от неё избавится.
— Нет, я не верю, — сказал Сергей, — Ярослав не мог человека ткнуть ножом.
— Мог — не мог, это теперь не важно. Важно, что Вы взяли на себя ответственность за него до шести часов вечера. Заявление лежит у директора. И что? Подобного у нас не было уже лет десять. Я, кстати, всегда говорила, что заигрывания с воспитанниками до добра не доведут. А Вы Снежинского распустили, и вот результат. Я позвонила участковому, и их, скорее всего, найдут, но я говорю Вам: Ваши заигрывания с детьми непедагогичны, они только портят дисциплину и… — тут Вера Ивановна сделала паузу, подыскивая нужное слово, — и психологический климат, — выпалила она на одном дыхании. — И вся эта ситуация на Вашей, Сергей Викторович, совести.
— Федорович, — автоматически поправил Веру Ивановну Сергей, но она уже повернувшись на каблуках удалялась. “А чтоб
Сергей поднялся на второй этаж, заглянул в изолятор. Ксенечка листала журнал, а Денис лежал на кровати, созерцая потолок. Выглядел он не очень-то и больным. Впрочем, при виде Сергея, он тут же повернул голову на бок и закрыл глаза, притворившись спящим. Наверняка, ему было, что скрывать. Сергей вышел в коридор. Вспомнил, что дал Ярославу деньги за перевод и выругал себя последними словами. На сто двадцать рублей пацан может уехать на большое расстояние. Может, он подался к бабке? Вряд ли. Та его сразу в милицию сдаст. А может, к родственникам Вики? Ведь есть у неё где-то лишённая прав мать… Но по какой причине была драка? Может, в этом всё дело? Это надо было выяснить. Но у кого? Сергей вспомнил, что Арнольд и Краб стояли отдельно ото всех. Значит, присутствовали. Значит, что-то знают. Вова отпадал — слишком ушлый, может и упереться. Оставался Лёша — Арнольд.
Сергей направился в комнату мальчиков. Все сидели на тумбочках молча, ожидая, очевидно, Веру Ивановну. Сергей поманил Арнольда пальцем:
— Иди со мной.
Арнольд встал, испуганно оглянулся на Вову с Юрой, но всё-таки пошёл.
Сергей завёл его в воспитательскую, плотно прикрыл дверь и строго посмотрел на Арнольда:
— Я всё знаю.
Арнольд затравленно глядел то на Сергея, то на закрытую дверь в коридор и, похоже, мечтал только об одном — исчезнуть. Сергей встал так, чтобы загородить проход ещё и собой и сказал:
— А теперь проверим, кто из вас как будет жить дальше. Кто будет мне врать, наживёт себе неприятности… Я тебя слушаю и считаю твои выдумки. Поехали.
Арнольд судорожно глотнул и выдал:
— А я чё? Я ни при чём! Это Лысый свистел, что Вы голубой. Я бы так никогда не сказал! А Лысый стал к Снежинскому докапываться, что он к Вам ходит. А Краб решил, что если Снежинский хочет доказать, что он не петух, то пусть дерётся с Лысым. И они стали драться, а Лысый на какую-то ветку напоролся…
Арнольд замолчал, а Сергей, стараясь успокоиться, потребовал:
— Дальше.
— А чё дальше? Снежинский как кровь увидел, ему сфигело сразу. Он у нас нервный. Его Захарова куда-то повела.
— Куда?
— Я, правда, не знаю. Да вернутся, куда они денутся! У Снежинского кишка тонка смыться…
— Ладно, — Сергей толкнул дверь, — иди. Я буду за тобой следить. Не дай Бог не так дыхнёшь!
— А я чё… — снова забормотал Арнольд, — я на Вас ничё и не говорил…
Сергей сел на диван. Было противно. Идиоты малолетние! Совсем не понимают нормального отношения к человеку. Впрочем, откуда им его понимать? С Верой Ивановной, да папами-мамами, побросавшими их? Но куда пошли Ярослав с Викой? Да ещё Ярославу было плохо. Вдруг с ним что-нибудь случится? Упадёт где-нибудь… Конечно же, Сергей не смог заниматься никакими проверками уроков, уборкой, и прочими вменёнными в обязанности мелочами, всё это делали нянечки. Сергей же тупо сидел в воспитательской, каждые десять минут выходя на улицу покурить. Хотя курить на территории было запрещено… Он виноват. Куда ни кинься — всё из-за него. Вера Ивановна — истеричка. “Нож, нож”. Ребёнок потерялся, а она делает из него преступника. Хоть бы всё обошлось. Пусть хоть что, только бы они нашлись. Он готов уволиться. В самом деле. Хреновый из него воспитатель, как ни крути. Хреновый…
Потом наступила ночь. Было душно. Сергей вышел в ограду, вытащил спички. Ждать становилось невыносимо. Чиркнул спичкой, обжёг пальцы. Засмеялся. Детский дом смотрел на него пустыми тёмными окнами. В комнате старших мальчиков сегодня темно. Дверь прикрыта, никто не боится.
Вдруг у забора мелькнула тень. Сергей насторожился. Кто-то перелез забор и спрыгнул на кучу песка. Конечно, это была Вика… Она прокралась через двор к окнам комнаты старших мальчишек и постучала. Сергей как можно тише подошёл к ней вплотную: