Боишься?
Шрифт:
Лив вздрогнула, наконец. Заплакала. Он укачивал её и говорил, говорил... Впервые откровенно и прямо:
– Если всё станет совсем плохо, я сам убью её. Быстро и безболезненно. Как того мальчика... Что делать, Ли, если в нашем мире иногда приходится умирать?.. Разве мы виноваты в том, что нам приходится выживать?.. Вот так?.. Оставляя человечность. Но ты знаешь... Она ведь никуда не девается эта человечность... Мы всё равно способны любить, бояться, сочувствовать. Даже если выгдядим, как звери... У меня не может быть детей, Ли. Бог нашего мира дал мне твою дочь. И я люблю её,
В ту ночь он просто обнимал её. И чувствовал себя намного ближе к ней, чем тогда, когда своими ласками не давал ей спать до утра.
***
Следующим утром Атарик пошёл с Лив к нёрс. Мел удивилась. Ли давно уже передвигалась по посёлку одна. Предложила чай. Хед согласился. И за чашкой чая спросил об их планах на день.
– В Лес пойдём,- пожала плечами старая нёрс.- Осень скоро.
– Вы можете задержаться часа на три?
– Конечно! Работа найдётся!
Хед кивнул и обратился к Перси, что возилась с какими-то травами неподалёку:
– Собирайся.
Окинул её внимательным взглядом и добавил:
– Волосы подбери и сильно завяжи. И обувь удобную.
– Куда ты её?..- не выдержала Лив.
Атарик перевёл тяжёлый взгляд на молодую женщину. Но стерпел. Тут только свои. Они не пойдут нести о том, что она только что поставила его решение под сомнение. Подумал и ответил. Пусть будет спокойна:
– Соблюдаю наш договор. Она должна уметь себя защищать.
Лив прижала стиснутые в кулаки руки к груди. Медленно кивнула:
– Спасибо.
Мел только головой покачала и пошла по своим делам. Какие сложные отношения! Как обоим нелегко! Отпустил бы он девчонку, и всем бы жилось спокойнее! Хотя... С одной стороны, не отпустит. А с другой стороны, слишком многие её видели уже. Если хэд Атарик откажется от неё, тут же найдутся желающие.
Может быть, и хорошо, что он никогда не откажется. Он хоть жалеет девочку и бережёт...
***
Перси спокойно шла рядом с хэдом. Он не пугал её. Она, конечно, ненавидела его за всё, что он сделал, но и ценила тоже. Ра, как звали девочку в Горячем, была умной не по годам. Умела слушать и анализировать. А как иначе, если выживание зависит от этого?..
Она поняла уже, что, по местным меркам, Атарик был замечательным хэдом. Справедливым. Никогда не обижал своих. Работал наравне с ними. Пусть забирал себе больше из общих доходов, чем остальные, но средства эти шли не только ему, но и хранились на случай неурожая, голода или каких-нибудь катаклизмов.
Она заметила, как хэд умён. Хоть и прикидывается таким себе безмозглым дикарём. И получила подтверждение своим мыслям... Попыталась разговорить Мел. Нёрс раскусила её. И в своей прямой и грубоватой манере, спросила, что она собирается вынюхивать? Пусть лучше спросит прямо!
Ра и спросила, тоже в манере Мел:
– Почему хэд прикидывается дураком?
Старая женщина скупо улыбнулась ей:
– А ты, "малышка"? Зачем ты прикидываешься малым ребёнком и идиоткой?.. Пусть ты мелкая
Тут Ра была полностью согласна. Ей нравилась Мел. Она была откровенна и говорила правду. Всегда. Учила её и защищала. Была грубовата, конечно. Но все они тут такие.
Что раздражало Перси, так это то, что старая Нёрс заставила её отращивать волосы. И маму убедила. Было у неё два аргумента. И оба железные. Во-первых, в их мире, короткие волосы - признак болезни или позора.
– Как в древнем мире,- фыркнула мама.
Нёрс нахмурилась и даже не стала комментировать такое нелестное сравнение. Вместо этого продолжила:
– Во-вторых, это знак.
Этот аргумент убедил маму. Теперь она сама готовила отвары и мыла дочери голову, чтобы те самые "косы" росли быстрее.
Старая нёрс тогда достала ярко-красные ленты. И отдала их маме:
– Это знак того, что девочка - ученица нёрс. Или же молодая нёрс, если изменения у женщины не такие явные, как, например, у Атарика. Их нужно вплетать в волосы постоянно. Чтобы видели все. Это знак того, что у неё можно попросить помощи. И того, что никто из мужчин не может заявить на неё права... За насилие над ученицей или нёрс наказание одно - смерть. Оправдание может быть только одно: что мужчина не видел те самые ленты.
Лив прижала драгоценные лоскуты ткани к груди. Понятно, откуда этот пережиток. У медицинских работников, после взрыва, были какие-то опознавательные знаки. Что-то яркое, чтобы в этом аду, и с больными глазами, каждый мог их увидеть. И позвать на помощь. Оттуда и ленты...
Лив сварила краситель такого ярко-алого цвета, что он казался ядовитым. В той же мере, как зелень Леса. Выкрасила, наверное, десятка два комплектов этих лент. Пусть у её дочери будут самые яркие ленты. Пусть каждый видит, что она свободна. И такой и останется!
Глава 9.
– Тоже изменённый!- подумала Перси, когда увидела своего будущего "учителя".
По дороге сюда, она молчала. Хэд очень трепетно относился к своему имиджу. Ему бы не понравилось, если бы его кто-нибудь увидел, болтающим с девчонкой, которая ему до пояса едва достаёт. И она берегла его "лицо"... Атарик ценил то, что она не глупа, и частенько посматривал на неё с одобрением. Она тоже ценила его мозги и то, что он добр к маме.
Она, когда узнала о жизни этого мира, стала понимать и уважать его. И простила ему смерть того мальчика, что прятался с ней в кусте. Никого из мужчин не оставили в живых. Возраст не имел значения. Свидетелей тоже не оставили. Дотошно проверили и добили раненых. Такой был приказ. И логика их жизни. Он, Атарик, вынужден был это делать. И сделал максимально милосердно.