Бокал вина
Шрифт:
— А вы откуда это узнали, если она уехала?
— К телефону подошла ее мать, то есть бабушка больного парнишки.
— Вы что, могли предвидеть, что ребенку станет плохо? Зачем же корить себя?!
— Я то же самое пыталась объяснить Инге… — Оксана словно раздумывала, говорить дальше или нет. — Понимаете, эта старушка начала нам высказывать: мол, если мы не собирались помочь, то не надо было обнадеживать. Оказывается, ее дочь очень ждала нашего звонка, буквально не отходила от телефона. Вообще разговор шел на повышенных тонах, эта пожилая женщина и плакала, и ругалась…
— Все правильно, — буркнул
— Что же вы за слоны толстокожие! — возмутилась Инга. — Ведь у этих людей ребенок может умереть! Они хватаются за каждую соломинку и не думают о церемониях. Как же можно на них обижаться?!
Торопов аккуратно положил на столик солнцезащитные очки и бейсболку и, разбежавшись, прыгнул в бассейн. Он очень хорошо плавал и вынырнул чуть ли не у другого бортика.
— Петька хотел тебя поддержать, а ты набросилась и на него, — укоризненно вздохнул Сергей. — В конце концов, мы тоже люди. У нас был очень непростой год, работали как волы, и нам тоже можно посочувствовать.
— Посочувствовать вам?! — с максимально возможной иронией и подчеркнутой артикуляцией переспросила Инга. — Да вы посмотрите на себя: здоровые, холеные, а теперь еще и богатые! На вас воду надо возить!
— Но если ты будешь нас так третировать, долго здоровыми мы не останемся! Хотела кому-то помогать, ну и помогала бы, а не ехала с нами на море. Если чувствуешь вину — не надо перекладывать ее на других!
Девушка вскочила на ноги. Подбородок у нее дрожал, руки нервно теребили полотенце. Она, конечно, была не сахар, но в данном случае Головин явно переборщил. Он и сам это почувствовал, но из-за своего упрямства не сделал даже минимальной попытки что-то исправить.
— Хорошо! Я не буду мешать вам отдыхать — наслаждайтесь жизнью! — глухим голосом отчеканила Инга. — И можешь быть уверен, что лично тебя я никогда, ты слышишь, никогда в жизни уже не буду третировать!
Она схватила свои вещи и пошла в гостиницу.
— Сергей, немедленно догони ее и извинись! — запричитала Оксана.
— Ну вот еще! — хмыкнул он. — То я должен извиняться перед тобой, то перед ней. Только передо мной никто не собирается извиняться.
Оксана еще минуту ждала, укоризненно глядя на Головина, а потом сама побежала за Ингой.
Девушек не было очень долго. Вслед за Петром Сергей тоже поплавал. Потом парни посидели в баре у бассейна, выпили по стакану пива, обсудили результаты последнего тура футбольного чемпионата, делая вид, что ничего не произошло.
Наконец, когда солнце уже было в зените, появилась Оксана. Она молча устроилась на лежаке и стала листать какой-то журнал. Головин сгорал от любопытства, но из-за того же самого упрямства не задавал никаких вопросов. Его выручил Торопов.
— А где Инга? — спросил он.
— Она собрала вещи и уехала, — выдержав паузу, ответила Оксана.
— Куда?! — воскликнули оба.
— В аэропорт. Наверное, она уже летит в самолете в Москву.
— Ну и прекрасно! — подытожил Головин.
Но последнее слово все равно осталось за женщиной.
— Ты еще будешь просить у нее прощения! — бросила Оксана и пошла купаться.
Больше об Инге они не говорили. Лишь за ужином в ресторане Оксана ни с того ни с сего сказала:
— Я уже сама
Еще пару дней поредевшая компания друзей оставалась в «Редиссон-Лазурной». Вроде бы они занимались тем же, что и прежде: купались, загорали, гуляли вечером по городу. Однако все было уже совсем не так.
Оксана не выдержала первой. Она заявила, что ей надоело жить в этой дурацкой гостинице, где все выпендриваются друг перед другом, тем более что надо еще съездить к родителям на Украину. С ней уехал и Петр.
Прощаясь с ними, Головин с сарказмом заявил, что он даже рад остаться один. Теперь, мол, никто не будет мешать его отдыху, а делать это он может лучше, чем что-либо другое.
Однако его тоже хватило лишь на сутки. Он вернулся в душную, раскаленную столицу, хотя до начала нового учебного года оставался еще почти месяц.
Глава 23
Многоголовая гидра
Самолет, на котором Сергей летел из Сочи в Москву, был буквально забит — ни одного свободного местечка. Да и чего можно было ожидать в разгар сезона отпусков, летних каникул в школах и институтах?!
Все пассажиры были загорелые, веселые, а самая распространенная одежда — шорты и майки. Большая компания молодых людей, получивших места в разных салонах, долго таскала по проходам какие-то мешки, рюкзаки, чемоданы, пытаясь разобраться, что они взяли, а что — забыли. Все это сопровождалось взрывами смеха, громкими переговорами через головы других людей.
Самому Головину досталось место в хвосте. Здесь шум двигателей ощущался сильнее, у туалетов не убывала очередь, и ко всему прочему, когда до него добралась симпатичная, улыбчивая стюардесса, раздававшая свежие газеты и журналы, особого выбора уже не было: осталась лишь какая-то откровенно желтая газетка. Пришлось читать ее.
Сергей без особого любопытства пробежал информационную подборку на первой полосе, сплошь состоявшую из поножовщины на почве семейных скандалов, пьяных разборок и другой «чернухи». А перевернув страницу, он сразу же увидел громадное фото Льва Матусевича и еще несколько снимков поменьше, запечатлевших различные эпизоды «Супершоу». Их врезали в пространное интервью со знаменитым телеведущим.
Публикация была связана с предстоящим перерывом в показе самой популярной игры на отечественном телевидении. Шоумен объяснял, что так как передача идет в прямом эфире, то без коротких тайм-аутов просто невозможно обойтись. Всем, кто трудится над программой, нужно было дать возможность отдохнуть. Как и остальные российские граждане, они имеют право на отпуск. Но ровно через три недели, заверил он, в первую субботу сентября любимая игра россиян вновь появится на экранах.
Корреспондент газеты задавал довольно острые, а порой и неприятные вопросы. Каким-то образом до него дошла информация, что у организаторов «Супершоу» был серьезный конфликт со спонсорами и существовала даже угроза разрыва отношений. Однако Матусевич совершенно спокойно заявил: речь идет об обычных рабочих моментах, тем более что все эти мелкие дрязги давно остались в прошлом.