Боксер 3: назад в СССР
Шрифт:
— Это что мы тут, как подопытные кролики, что ли? — даже немного обиженно спросил Шпала.
— Дурак ты, — беззлобно заметил Лева, уплетая котлету. — Если опыт заключается в такой кормежке, я согласен хоть всю жизнь быть таким подопытным!
— Да я не про это, — отмахнулся Шпала. — Я имею в виду, что от такой еды на спортивные подвиги вряд ли потянет — и физически, и морально.
— Что, думаешь, тебе память отшибет и ты забудешь, зачем сюда приехал? — хохотнул Лева. — Не волнуйся, я тебе быстро напомню, если что! Ты только свистни!
— Да при чем тут память, — заметно раздражаясь, ответил Шпала. — Ты сам подумай:
— Ну ты даешь, — весело заметил Лева. — А я не знал, что тебя так легко сбить с толку! Ребята, обратите внимание! Среди нас — потенциальный шпион, Мальчиш-Плохиш! Стоит ему дать бочку варенья и корзину печенья, как он сразу же забывает о спортивных тренировках и достижениях и уже не хочет ставить никаких рекордов! А хочет только дрыхнуть целыми днями — на радость своим соперникам!
— Тоже мне, юморист нашелся, — фыркнул Шпала. — Я ему про одно, а он мне тут с шуточками выступать начинает. Ты сам-то до Кибальчиша тоже не дотягиваешь, если что.
— Это с чего это ты так решил? — подозрительно взглянул на него Лева. Но тот, видимо, решил не развивать тему «своих» и «врагов», особенно в свете наших недавних договоренностей.
— А вообще Шпала прав, — поддакнул Колян. — У меня вот, например, если я плотно поем перед тренировкой или даже просто пробежкой, сразу правый бок так болеть начинает — какое уже там заниматься, присесть бы поскорее! А у нас тренировки, конечно, не сразу после обеда, но если все это в нас будет накапливаться, то… не скажется ли это на наших занятиях?
Он покосился на вилку, будто всё ещё раздумывая, приниматься ли за еду.
— На наших занятиях, скорее, скажется, если их не будет, — ввернул я.
Разговор у пацанов был забавный, все же разработчики меню основывались не на каких-то личных пристрастиях, а на науке.
— Чего? — пацаны непонимающе уставились на меня.
— Я хотел сказать, что занятия в итоге перевесят, — объяснил я, поняв, что моя последняя фраза и вправду прозвучала как головоломка. — Если ты не двигаешься, не проявляешь никакой активности — тогда да, наешь себе бока и с места сдвинуться не сможешь. А если ты каждый день по полдня проводишь в спортзале, тогда ты в этом зале отработаешь любые свои обеды. Даже самые сытные. И эти обеды только на пользу пойдут.
Эх, ребята, были бы мы с вами в две тысячи двадцать третьем! Я бы в два клика открыл вам приложение с подсчетом калорий и все наглядно объяснил. А теперь вот попробуй это сделать, забыв о том, что в твоей привычной взрослой жизни все уже давно было автоматизировано, цифровизировано и подсчитано.
— Может быть, может быть… — задумчиво сказал Шпала. — И все равно мне кажется, что с этим питанием там что-то намудрили.
Но вилку всё-таки взял.
— Это вы, ребята, зря, — примирительно сказал Антон Сергеевич, выслушав наши споры. — Меню, между прочим, разрабатывается Ленинградским НИИ физкультуры. И уж наверное, они учитывают все возможные факторы. Причем я разговаривал, допустим, с нашими велогонщиками — так у них совсем другие блюда. У прыгунов и гимнастов — третий вариант. Ну и так далее —
— А вот вы сказали, что упор на икру, — нерешительно заговорил Сеня. — А когда черная икра будет?
— Не по Сеньке шапка, — хохотнул Лева. — Рано тебе еще черную икру жрать, перебьешься как-нибудь.
— Чего это мне-то? — обиженно протянул Сеня. — Уж если дадут, то, наверное, всем сразу, а не мне! И ты тоже ее есть будешь!
— Слушайте, ну вы прямо так разговорились, как какие-нибудь буржуи в своих валютных ресторанах, — заметил Шпала. — «Черная икра», «когда подадут»… Нет, икра — это, конечно, хорошо, но мы не для этого сюда приехали вообще-то.
— Просто я давно ее не ел, — объяснил Сеня. — И даже забыл уже про нее, а вот сейчас услышал — и вспомнил.
— Да ладно тебе, — вступил в разговор помалкивавший до этого Колян. — Тебе здесь мало еды, что ли? Ешь пока, что дают, а там, глядишь, и до икорки доживем!
Все нашли это замечание правильным и с энтузиазмом принялись за обед. При всем уважении к нашему пионерлагерю, его кормежка, конечно, не шла ни в какое сравнение с тем, что ожидало нас в столовой «Динамо». Постепенно разговоры стихли.
— Ладно, ребята, вы тут ешьте, приятного вам аппетита, — сказал Антон Сергеевич. — А я, пожалуй, по…
Окончания его фразы мы не расслышали. Да и сам он, не договорив, прислушался к нарастающему шуму, явно приближавшемуся к нашей столовой. Как по команде, зал наполнился неприятным гоготом, и в столовую ввалилась компания явно хулиганского образца. Они не стеснялись громогласных сальных шуточек и ржания на всю округу — наоборот, как будто стремились поставить рекорд по децибелам. Идя к раздаче, кто-то из них демонстративно задел боком пару стульев по дороге, словно показывая, что они здесь могут творить что хотят.
— Э, здорово, честной народ! — весело выкрикнул один из них. — Что, поделимся с друзьями пропитанием?
— Ты и так свою порцию получишь, — заметила одна из раздатчиц — наверное, самая молодая. — Перестань уже людей пугать.
— А кто пугает, милая, кто пугает? — шпана подошла к раздаче и с наглым видом принялась разглядывать то сотрудниц, то спортсменов, кто уже начал есть. — Мы, наоборот, только за все хорошее! Помнишь, как в песне поется: «Мы все за мир!». Вот и мы говорим: перепадет нам хороший обед — будет мир во всем мире, тишина и покой! А если нет — значит, и не будет. Вот скажи, красавица, кому же станет плохо, если представители ведущего спортивного клуба страны будут хорошо накормлены, а?
С этими словами спортсмен-говорун перегнулся через линию раздачи, попытавшись ухватить девушку за то место, до которого он сможет дотянуться. Раздатчица с усмешкой отпрянула, и неудавшийся герой-любовник чуть не опрокинулся внутрь.
— Ты давай бери свои тарелки и чеши отсюда, — ответила она. — Тут, кроме тебя, еще и другие люди есть, и все обедать хотят.
— Другие люди? Кроме меня? Где? — делано удивился хулиган и, кривляясь, оглянулся по сторонам.
Впрочем, он быстро забрал поднос с тарелками и уступил место своим «коллегам». Те, хоть и продолжали бухтеть на весь зал, оказались не настолько склонны к показательным выступлениям, как их товарищ, и вскоре вся гоп-компания уселась за отдельным столом, периодически продолжая сотрясать помещение взрывами гогота.