Боксер 6: Назад в СССР
Шрифт:
– Зачем это?
– Да что-то их слишком долго нет, – объяснил я. – Тебе не кажется?
– Ну… там очередь же, наверно, – неуверенно предположил Лева.
– Ты чего, какая очередь? – покачал головой я. – Уже забег начался, ставки больше не принимаются! Те, кто там были, все давно уже здесь сидят!
– Ты думаешь, что он нашего Сеню… – начал было Лева.
– Я ничего не думаю, – обрубил я на корню такие предположения. – Просто странно, что их долго нет.
– Точно, – подскочил Лева, как будто очнувшись. – Что-то здесь не то. Пошли!
Сеню мы нашли аккурат возле кассы. Он растерянно всматривался
– Ну что, проворонил Остапа Бендера? – спросил я.
Сеня грустно кивнул.
– Да он, понимаешь, – сбивчиво начал он, – сначала вон туда метнулся, я за ним. Ну, я спину только видел. А потом люди, толпа… и, в общем, я даже не знаю, в какую сторону он побежал.
– Давно побежал-то? – уточнил я.
– Да вот только что! – заверил меня Сеня. – Полминуты не прошло, как вы подошли!
– Так, начал соображать я. – Вряд ли у него есть машина. Во-первых, у него с собой водка, во-вторых, люди с машиной скорее будут мошенничать по-крупному, а не десятки с молодежи сшибать. Значит, скорее всего, он побежал на остановку. Она здесь с другой стороны ипподрома. Если обогнуть и побежать наперерез, можно успеть. Тогда, значит, так! Бегите на остановку в обход, а я пойду наперерез. Встретимся на остановке!
С этими словами я рванул прямо на поле, где проходил забег. Это был кратчайший путь наперерез. Каким чудом я успел проскочить буквально за полметра перед ближайшей мчавшейся на меня лошадью – я, наверное, и сам бы не смог объяснить.
– Эй, придурок! – донесся до меня голос жокея. – Тебе жить надоело, что ли? А другие здесь при чем?
Следом за этим возгласом раздалось лошадиное ржание и пронзительный свисток милиционера. Этого мне только еще не хватало!
– Стояяяять! – заорал он. – А ну стоять, паршивец, кому говорю!
«Так», – лихорадочно соображал я. «Если я сейчас попадусь этому менту, то… Хотя ему можно будет вложить того журналюгу… Ага, сейчас! С ним они наверняка если не в сговоре, то как минимум в условном нейтралитете: один отстегивает местной охране, а вторые его и ему подобных не трогают. А вот несовершеннолетние, делающие ставки на ипподроме с помощью полукриминальных посредников, наверняка привлекут милицейское внимание. Так что оторваться нужно любой ценой!».
Я прибавил скорости – и, как в кино, с разбегу запрыгнул на забор, ловко залез на самый его верх и спрыгнул по другую его сторону.
– Ну попадись мне еще, поганец! – услышал я за забором досадливый голос милиционера. – Я из тебя всю дурь-то повыбью, если родители не сумели!
Но все мое внимание уже было приковано не к этому менту, а к нашему маргиналу, который, тяжело дыша, стоял на автобусной остановке. Рядом стоял неровный деревянный забор, отгораживающий какую-то стройку. Странно, почему он не рыпнулся туда? Ведь на стройке затеряться намного проще – ну, если только, конечно, тебя не просечет сторож или рабочие. Он настолько был уверен в своей неуловимости и в нашей наивности, что решил спокойно у всех на глазах уехать на автобусе?
Я огляделся – Сени с Левой видно еще не было. Зато рядышком с нашим новоиспеченным знакомым стояли те два брата-близнеца, которых недавно в нашем присутствии выгнали из бассейна за неудачную попытку познакомиться с девочками-пловчихами.
«Так, пока Лева с Сеней обойдут, пока найдут остановку», – размышлял я, «он может уже уехать. Значит, придется действовать в одиночку. Главное только – не спугнуть…»
Я осторожно подкрался к этому типу сзади – он был настолько увлечен тем, что пытался справиться со своей одышкой, что в принципе можно было подходить к нему хоть спереди. Убежать ему бы все равно сил уже не хватило – видимо, пресловутая чекушка во внутреннем кармане все-таки была его постоянной спутницей, и его физических способностей хватало только на то, чтобы худо-бедно выбежать с ипподрома.
Дождавшись, когда подъедет автобус и маргинальный журналюга сделает первый шаг в его направлении, я крепко схватил его за шиворот.
– Иди-ка сюда, голубчик! – зло проревел я сквозь зубы. – Хрен тебе, а не автобус. Давай-ка лучше поговорим, куда ты дел наши деньги.
Маргинал скосил глаза, увидел меня и его физиономию исказила гримаса ужаса.
– Помогиииитеее! – завопил он на всю улицу. – Грааабяят, честного человеееекаа!
– Да ты совсем уже охренел, что ли, честный человек! – не выдержав, заорал в ответ я. – Ты нас только что обуть хотел! Я тебя предупреждал, скотина ты такая, чтобы ты не жульничал? Я спрашиваю, предупреждал?
С этими словами я хорошенько тряхнул его тщедушное тельце. Он завращал глазами и вдруг обратился к близнецам, которые продолжали стоять на остановке – видимо, им нужен был не этот маршрут:
– Пацаны! – он постарался вложить в свой голос максимум отчаяния. – Плачу полтинник прямо сейчас, уберите от меня этого урода!
Близнецы заинтересованно посмотрели на журналиста. Ну еще бы они не заинтересовались получить такие бабки мгновенно и практически на халяву! Подумав не больше секунды, они решительно двинулись в мою сторону.
– Э, мужики, это вообще-то мои деньги! – сказал я. – А это – жулик, который нормальных людей на бабки обувает!
– Да нам по хрену, в принципе, – равнодушно сказал более крепкий близнец.
– Ага, – подтвердил второй брат. – Мы к нему в адвокаты и не нанимаемся.
– Ты просто руки свои от него убери, – пояснил первый. – И отойди куда-нибудь на безопасное расстояние.
– Да что ты говоришь! – откликнулся я. – Может, мне еще что-нибудь сделать? Ты командуй, не стесняйся!
– Ага, сделать, – кивнул мелкий близнец. – За языком своим последи, а то он что-то у тебя бесконтрольно во рту болтается, как я посмотрю. А то ведь так его и повредить можно.
– Точно. Вместе с головой, – добавил первый.
Они медленно, но упорно двигались на меня, как аферисты в исполнении актеров Миронова и Папанова на героя Юрия Никулина в «Бриллиантовой руке». Я же соображал, что делать. Если сейчас отпущу этого недожурналиста, то высока вероятность того, что я его больше вообще никогда не увижу. А у него был мой полтинник, что вообще-то в эти годы было довольно ощутимой суммой, и терять ее просто так мне совсем не улыбалось. Да и чувствовал я, что этот тип нам может еще для чего-нибудь пригодиться, особенно с учетом факта его вины перед нами. Кроме того, это стало уже делом принципа – спускать на тормозах мошенничество, когда нас фактически обвели вокруг пальца, очень не хотелось.