Боксер 7: Назад в СССР
Шрифт:
– Господа полицейские, – заговорил я, показывая глазами переводчику, чтобы он тут же переводил мою речь на немецкий. – Мы только что побывали в магазине, в котором произошла эта ужасная кража. Вот рядом с нами – та самая продавщица, которая написала заявление о случившемся. Она может подтвердить, что мы договорились о мирном разрешении конфликта, и готова свое заявление отозвать. Фрау, подтвердите, пожалуйста, – обратился я к ней.
– Да, действительно, – взволнованно заговорила женщина. – Большая часть ущерба магазину
– То есть сразу же после того, как наших ребят отпустят и они смогут вернуть вещи, – вставил я.
– Поэтому, – продолжила продавщица, – я хотела бы аннулировать свое заявление и отказаться от всех претензий в адрес того, кто это сделал.
– То есть, исходя из ваших слов, – медленно проговорил ошарашенный полицейский, который руководил процессом, – получается, что претензий у вас нет и пострадавшей вы себя не считаете, так?
– Совершенно верно, – подтвердила продавщица.
– Тогда выходит, что пострадавшей стороны здесь тоже нет, – резюмировал полицейский, – а если пострадавших в деле нет, то и самого дела, получается, тоже нет.
– Получается, так, – недоуменно пожал плечами второй полицейский.
– Но вот ваш знакомый, – первый полицейский кивнул на Ульриха, – утверждает, что он все же совершил кражу товаров из магазина. Каковы в таком случае были его мотивы, побудившие это сделать?
– Ну, с кем не бывает, – выдал вдруг молчавший до этого Славик Калганов. – Сглупил парень.
– Со мной, например, точно такого не бывает, – строго посмотрел на него полицейский. – И со множеством других добропорядочных и законопослушных людей, которые не залезают в магазины и вообще не присваивают чужого имущества.
– Понимаете, – торопливо заговорил я, чтобы Славик снова чего-нибудь не ляпнул, и, не дай бог, все не испортил, – у парня очень тяжелая ситуация в семье. Он, его маленькая сестренка и больная мама живут на одно пособие. А девочка очень хочет профессионально заниматься спортом, но стоит это очень дорого. Вот он и решился на этот, безусловно, плохой поступок.
– А вы его адвокат, что ли? – вскинул на меня брови полицейский. – Он сам за себя не может рассказать?
– Так, а чего же тут еще рассказывать-то, – подал голос Ульрих. – Он все правильно вам объяснил. Все так и было.
– И вы сейчас сожалеете о содеянном, – со скептической усмешкой произнес полицейский.
– Сожалею, – охотно кивнул Ульрих. – И клянусь вам, что если бы не крайне тяжелая ситуация в семье, я бы никогда…
– Ну ладно, – оборвал его полисмен, – про семью мы уже слышали. Лучше объясните мне, почему за вас, местного жителя, так рьяно заступаются наши гости из Советского Союза. У вас с ними какие-то личные отношения?
– Никаких, – удивленно ответил Ульрих. – Мы с ними и познакомились-то только сегодня, и то…
– Дело в том, – снова вмешался я, – что все мы – участники чемпионата Европы по боксу. Как вы, должно быть, знаете, соревнования будут проходить буквально в эти дни. Естественно, что ко всему, что связано с этим чемпионатом и всеми его участниками, будет приковано пристальное внимание международной прессы. Да, собственно, оно уже приковано – наверняка во многих газетах уже даются анонсы и ведутся первые репортажи о подготовке к турниру.
– И что вы хотите этим сказать? – подозрительно посмотрел на меня полицейский.
– Я хочу сказать, – спокойно ответил я, – что если информация об этом неприглядном происшествии просочится в прессу, то разразится международный скандал.
– Да что вы говорите? Прямо-таки международный скандал? Не много ли вы на себя берете? – усмехнулся полисмен. – Вы что, такие знаменитости?
– А знаменитости мы или нет, здесь ни при чем, – с достоинством ответил я. – Писать-то об этом будут не потому, что это именно мы. Посыл у журналистов будет совершенно другой. Дескать, посмотрите: как только этих советских спортсменов выпустили за границу, так они сразу начали вести себя, как дикари и совершать преступления против добропорядочных граждан.
Полицейский молча слушал меня, ни одним мускулом не выдавая своего отношения к тому, о чем я говорил. Тогда я решил зайти с козырей.
– А главное, – с жаром добавил я, – поднявшийся скандал ведь коснется и вас в том числе!
– Нас? – удивленно приподнял брови полицейский. – Это еще с какой стати? Ваш приятель заявит, что воровал одежду по нашему приказу, что ли? А он знает, что за такие шуточки полагается по нашим законам?
– Да нет же, – терпеливо продолжал объяснять я. – Речь идет не о клевете или оговоре. А о том, что из всего прочитанного многие сделают вывод: местная полиция работает из рук вон плохо! Потому что как еще можно оценить их работу, если в самом центре города, в месте притяжения туристов и проведения таких масштабных мероприятий международного уровня происходят такие дерзкие ограбления? И я больше чем уверен, что у вас найдется пара-тройка прощелыг-журналистов, которые с жадностью ухватятся за эту тему и начнут ее использовать в каждом своем материале. А то еще, не ровен час, и журналистское расследование запустят по этому поводу: поднимут какие-нибудь ваши неудачи за последние годы, переберут всех, кто работает на данном участке, станут полоскать ваши имена в прессе, добиваясь отставки… То и дело будут кричать, мол, что за сотрудники работают в нашей полиции, как они могли допустить такой позор… И при этом им невозможно будет ничего возразить, потому что они-то будут упирать на международную репутацию вашего государства! Вы представляете, во что это все выльется? Вот скажите честно: оно вам надо?
Конец ознакомительного фрагмента.