Боль милосердия
Шрифт:
В августе, на день рождения Насти офис компании по разработке игр был открыт. Среди приглашенных было много наших общих знакомых-фрилансеров, которым мы предложили работу в первую очередь. Мы ели, пили, смеялись. Наверное, именно такой "алкогольной" подпитки требовало моё решение, раз именно в тот день я взяла с собой все накопленные деньги, чтобы сложить их в торговом центре. Остальную часть плана, однако, пришлось отложить, так как наутро я почувствовала сильную неуверенность, но теперь горевать мне было попросту некогда: Анастасия так и осталась работать на дому, оставив весь офис на моих плечах. Никогда бы не подумала, что найду себя в кресле начальника. Работа оказалась несложной, но требовала определенной технической подготовки, которую восполнял приставленный к нам из Права юрист. Поразмыслив на досуге, я поняла,
— Кому-то же все должно после меня достаться. Семья потомственных юристов — звучит гордо.
Уже не помню собственную реакцию на эти его слова, но они ещё не раз мне снились.
За год работы в "OmGames" я стала свидетельницей сотни незначительных казусов, которые, сложившись в одну картинку, вызывали не самые приятные ощущения. Приходя с работы, уставшая, я не раз замечала, что повелительные замашки Дмитрия и его "я так решил" стиль уже совсем не выводят меня из себя, более того, радуют. В выходные мы часто просто отлеживались дома, Дмитрий помогал мне с универом.
— Что-то ты опять какой-то помятый, — как-то заметил Аристарх, когда мы пришвартовались на парковке рано утром.
— А ты попробуй завести себе первокурсницу, — усмехнулся мой юрист.
В тот решающий день, который я уже никогда не забуду, предшествовал символической дате — трём годам с момента нашего знакомства в Любинском. Дмитрий, пришедший с работы, поглощал сделанный мной лимонный пирог, рассказывая что-то про Рика (бедный парень, походу являлся козлом отпущения в их компании) и совершенно ничего не подозревал о грядущем. Протерев стол, я поставила перед юристом кружку и принялась ждать. Дмитрий не заметил подвоха и поднес сосуд к губам, но очень удивился, что жидкости в нем нет. Растерянный, он заглянув в кружку и ничего не поняв, нагнул её. На стол упала маленькая бархатная коробочка квадратной формы.
Надо признать, за два года совместной жизни, внешность Дмитрия часто изменялась. Из-за ежедневных соревнований на турнике и ухода за огородом сильно забугрились руки и пресс, загорела кожа, частично подтянутая и вышлифованная после постоянного использования крема, как-то юрист даже пришёл домой черноволосым, мотивируя каким-то старым спором среди своих. Изменения не обошли и любимое лицо, будто что-то тяжелое, что порой можно было заметить во взгляде любого человека, стремительно таяло, каждый раз проявляясь в меньшей степени, пока не исчезло совсем. Дмитрий превратился в человека безтревожного, спокойного и уверенного в следующем шаге, но не сухого или смиренного. Не смог растерять ни чувство юмора, ни весёлости. Как-то он даже бросил за столом, что не против организовать выезд на пляж вместе с Паньковым и хотя таковым оказался противоположный от городского пляжа берег Иртыша, мы отлично провели время. Ну, или почти. Настя заходила в воду лишь по грудь, воображая сильные течения и водовороты, а чтобы окончательно склонить супругу в сторону безопасного лежания на солнце, Панькову было достаточно лишь поддакивать в нужный момент. Примерно так же закончилась наша "женская" вылазка в Динамит. Оказавшись на месте, я принялась инструктировать Настю относительно скалодрома, который поддерживал её в состоянии интриги уже несколько недель. Но стоило нам размяться и пролезть один метр, как на горизонте нарисовался здоровенный-высоченный супруг и отлепил жену от агрегата как какого-то мелкого зверька. У нас даже состоялся серьезный разговор, пока художница отошла в душ. Выставки, кино и рестораны — можно, а вот развлечения или спортивные занятия хотя бы с минимальнейшим риском для здоровья — забыть и никогда не вспоминать. Не знаю уже, что меня заставило согласиться, собственная усталость, слишком низкий бас Панькова или осознание того факта, что Анастасия действительно слишком хрупкая и физически слабая девушка для скалодрома… так или иначе, больше мы с ней в Динамит не ходили, хотя не раз вспоминали физиономию двухметровой скалы, когда он разглядел супругу в метре от земли.
— Кира?
Лицо Дмитрия, такое красивое и родное, застыло, подобно каменной скульптуре.
— Открывай.
Наверное, без моей команды он бы справился лучше. Протянув загорелую руку, юрист почти взял коробочку, но в последнюю секунду резко отстранился, облокачиваясь на
— Я не хочу это открывать, — выпалил, — Не буду.
Такая перемена настроений вызвала во мне двоякие чувства. С одной стороны, к этому разговору я готовила себя куда больше года, с другой — так и не достигла нужной кондиции для стопроцентного эмоционального отстранения. Слова Дмитрия ранили.
— Без проблем, — выпрямила спину, облокачиваясь на столешницу руками. — Наверняка, ты знаешь что там. Просто скажи, да или нет.
Когда вместо ответа, Дмитрий заиграл желваками и отвернулся, я поняла, что где-то просчиталась. Жаль.
— Я финансово стабильна, — начала вспоминать заученный текст, — неплохо знакома с твоими лучшими друзьями, скоро получу диплом о высшем образовании, а завтра у нас с тобой три года. Два из них — совместная жизнь. Хоть что-то из этого ты учитываешь?
— Давай просто забудем, что я только что видел, — отчеканил. — Убери это и будем жить дальше.
— Видимо ты не расслышал. Я финансово стабильна, что значит, могу жить отдельно.
— Ты не станешь…
— Стану. Скажи нет, я соберу вещи и уеду.
Губы юриста исказились в ужасной гримасе, он ждал что я скажу что-то ещё, но это был конец заученной речи. Поняв, что больше ничего не услышит, Дмитрий отодрал руку от лица, ударяя той по столешнице, затем вовсе вскочил на ноги и перегнувшись через стол, вцепился мне в плечи:
— Ты в своем уме, женщина?! — заорал так, что во дворе откликнулась Чара. — Ваш удел — посылать тонкие намеки, а не раскидываться кольцами! Совсем что ли отчаянная?! Финансовая стабильность! Бумажка из ВУЗа! Что за психодромная шкала пригодности, Кира?!
Испугавшись, что разбудила спящий вулкан, я втянула голову в плечи:
— Нет, значит нет…
— Какое тебе "нет!" — встряхнул. — Если из-за твоей "стабильности" и "дипломности" мы два года живём в гражданке…
Чтобы понять о чем он толкует, мне потребовалось ещё несколько минут, по окончании которых, вместо того, чтобы разбить лицо юриста в кровь (чего он ожидал, устыдившись собственных слов), я прижала его к стенке:
— Так ты согласен?
Дмитрий снова скорчился, будто мои слова вызывали в нем небывалую боль, затем оттолкнул и ломанул по лестнице вверх, оставив меня одну. Совру, если скажу, что едва не задохнулась от сожаления, два года было хорошим подспорьем, но возможно, для такого как Дмитрий, этот срок был слишком маленьким, чтобы задумываться о женитьбе. Уже впитавший городские тонкости мозг понимал, что мне в этом плане не повезло. Среднестатистический житель города здесь мало чем отличался от безвылазного сельчанина, разве что выбирать было из кого. Девушка и парень встречались, заинтересовывались друг другом, влюблялись, съезжались и если выдерживали определенный срок, чаще, год — бежали в ЗАГс. Вся эта суматоха, однако, не касалась людей с достатком выше среднего, эти вели себя более осторожно, тот же заместитель Насти, мой или приставленный к компании юрист предпочитали не откликаться на знаки внимания работников персонала, были неженаты. Подготавливая почву для наступления, мне так же открылось, что многие в Праве в принципе не натягивали кольцо, так как являлись приезжими карьеристами. Винить их было нельзя, один раз попав в эту юридическую фирму, никому уже не хотелось уходить, слишком уж та была современной и успешной для города, который, казалось бы, жил советским прошлым.
Выйдя во двор, я словила Чару у гаража и повела к малиннику, где стояла беседка. Не хочет сейчас, возможно захочет потом. С другой женщиной. В своей любви я была искренней, плести интриги и умалчивать никогда не было моим форте, стеной служила скорее нейтральная позиция в отношении происходящего, но при виде Дмитрия она бесследно таяла. Наверное, у меня даже физиономия принимала раболепный вид, когда мы находились рядом. Казалось, ещё чуть-чуть и я буду готова всё для него сделать: разбивать уродам лица в кровь на постоянной основе, скупить все крема против рубцов на районе, сидеть дома десять лет подряд, рожать детей… Странно, потому что некоторые подвиги я не была готова совершить даже ради себя самой. Работа спасала, в моменты разлуки я мысленно поднимала другие ценности, выводя их на ровную линию рядом с юристом. Если это была любовь, а это была она, думая о ней я часто испытывала страх.