Болезнь претендента
Шрифт:
– До такой степени губернатор со мной не откровенничал, – покачал головой Глазурин.
– А вы допускаете возможность его существования или это не более чем сплетня?
– Они и не на такое способны. Оба отхлебнули вина, перевели дух.
– Однако, если действительно такая бумага существует, – сказала Перова, – она должна где-то храниться. Не может же она лежать на подоконнике в коридоре администрации. Наверняка ее где-то прячут. Как вам кажется, Леонард, имеется у них такое место, которое они считают в высшей степени надежным?
– Кто
– Насколько я поняла, основными противниками Самощенко являются руководители партии «Неделимая Россия». Это значит Сокольский, Базилевский, Корсарин.
Глазурин вздохнул:
– К Базилевскому и Корсарину я вообще не имею отношения, я связан по работе только с губернатором. Эти двое общаются со мной, когда бывают у Аристарха Васильевича, так же, впрочем, как и другие активисты «Неделимой России», вроде вашего друга Рыкалова. Все же, если проводить аналогию с другими подобными документами, огласка которых крайне нежелательна, они могли храниться только у Сокольского.
– Дома?
– На работе. Такие бумаги не выносят из здания администрации. У Аристарха Васильевича есть несколько сейфов – в кабинете, в приемной. Самый навороченный стоит в комнате отдыха. У него бесчисленное множество степеней защиты, и за те бумаги, которые в нем лежат, губернатор спокоен.
– Сколько ключей у этого сейфа?
– Понятия не имею. Сколько бы ни было, они все у Сокольского. В крайнем случае, у его дочери, Татьяны. Но даже попади вам в руки комплект ключей, все равно его невозможно открыть. Это не кухонный шкафчик. Там сложная система кодов.
– Вы откуда знаете?
– Аристарх Васильевич показывал. Когда этот сейф только привезли, губернатор хвастался им, словно ребенок. Сразу вызвал меня, демонстрировал, как закрывать, как открывать. В тот день сейф был еще пуст.
Когда они покинули ресторан и вышли на улицу, произошел досадный для Светланы эпизод – они нос к носу столкнулись с проходившей мимо Романовой.
– Как? Вы же улетели, – только и смог пролепетать удивленный Глазурин.
– Улетела. А потом опять прилетела, – засмеялась Галина. – Работы здесь становится с каждым днем больше. Спасибо, хоть вы нам помогаете.
Глава 20 ПРОСТАЯ ФАМИЛИЯ
Турецкий намеревался встретиться с начальником краевого УФСБ Филиппом Трофимовичем Осетровых как можно скорее, он даже узнал его домашний телефон, однако оказалось, что генерал-майор улетел в Новосибирск – там гастролировал московский театр «Современник», а Осетровых – заядлый театрал. Благо, он не собирался смотреть весь репертуар москвичей, ограничился одним спектаклем и в воскресенье днем вернулся в Красносибирск. Александр Борисович, звонивший начальнику УФСБ с регулярностью метронома, обрадовался, наконец застав того дома.
Старый эфэсбэшник, можно сказать, кагэбэшник, мигом понял серьезность обстановки – не каждый день из Москвы присылают «важняков». Он согласился
– Если вас это устроит – заходите. Буду рад.
Встав из-за письменного стола, Турецкого радушно приветствовал высокий человек. Несмотря на солидный возраст, фигура у Осетровых тонкая, подвижная, есть в ней что-то аристократическое. А вот лицо донельзя простое – скуластое, маленькие глазки, прямые волосы – цвета соль с перцем – аккуратно зачесаны назад.
Обменявшись с хозяином парой ознакомительных, ничего не значащих слов, Александр Борисович рассказал о поездке в «Красный флаг», показал ему копию расписки майора Мещерякова.
– Глупо было бы отрицать, что майор ездил в закрытую лабораторию по моему распоряжению. Да и кто бы иначе его туда пустил. Это уж командующий нашего военного округа разрешил мне воспользоваться плодами их разработок.
– Вам-то он зачем понадобился? – нетерпеливо спросил Турецкий. Он чувствовал, что находится совсем близко от цели.
– Мне, – хмыкнул Филипп Трофимович. – Мне он сто лет не нужен. А попросил меня об этой услуге Аристарх Васильевич Сокольский, наш губернатор. – Генерал-майор сделал понимающее выражение лица. – У него я даже не стал спрашивать, для чего. Надо – значит надо… Он ведь в свое время много хорошего сделал для нашего ведомства. Это относится и к помещениям, и к жилью для личного состава. Даже в Красносибирске нашим сотрудникам предоставлялись квартиры, а уж о маленьких городках края и говорить нечего.
– И в знак благодарности вы передали яд Сокольскому из рук в руки? – спросил Турецкий. Он постарался не подчеркивать в голосе иронические нотки, однако генерал-майор все-таки уловил их и помрачнел.
– Не ему – нарочному. Губернатор сказал, что ко мне заедет за дельта-диоксином милицейский подполковник, я ему и вручил.
– Как фамилия подполковника?
– Не помню.
– Филипп Трофимович! – Турецкий с наигранной укоризной посмотрел на Осетровых поверх очков. – Вы же понимаете, идет следствие. Мы, можно сказать, приближаемся к финишной прямой, и вдруг – не помню.
– А что я могу сделать! Какая-то простая русская фамилия.
– Иванов?
– Ну, не до такой степени простая. – Он хлопнул ладонью себя по лбу: – Пропуск же я ему заказывал, значит, есть его фамилия в списке. Сейчас узнаем. Это какого числа было?
Александр Борисович взглянул на копию расписки:
– Мещеряков получил диоксин первого марта.
– А назавтра я его отдал.
Он позвонил в дежурную часть:
– Алло, это Осетровых говорит. Посмотрите в книге регистрации, кто приходил ко мне второго марта, часов в одиннадцать. – Выслушав ответ, генерал-майор просиял, словно мальчишка: – Филенков его фамилия. Я же помню, что простая.