Болезнь претендента
Шрифт:
– «Вей, ветерок!» – с непонятным сарказмом произнес он. – Хорошие конфеты. Правда, не такие хорошие, как «Король-олень». Не правда ли, девушки?
На этот риторический вопрос никто не откликнулся. Тогда Артур Михайлович обратился к Шахворостовой:
– Ларисочка, я передавал вам коробку конфет. Там с ней произошло какое-то недоразумение. Товарищи из милиции хотели ее осмотреть.
– Ой, Артур Михайлович, а ее больше нет.
– Где она? – последовал суровый вопрос. – Уж не съели ли вы ее ненароком? Столько сладкого вредно.
– Мы
– Куда она поехала?!
Тут уже и Лариса перешла на повышенный тон:
– Нам-то откуда знать?!
– Там что – отравленные конфеты? – спросил Плиткин.
– Да, да, отравленные. Нужно срочно разыскать вашу подругу, иначе быть беде.
Медсестры всполошились. Кто-то вспомнил, будто Зина собиралась к своей школьной приятельнице Марине, однако никто не знал ни фамилии этой девушки, ни где она живет. Оставалось одно – дождаться, пока придет с работы Зинина мать, которой пока дома не было.
Плиткин обратился к милиционерам:
– Теперь я понимаю, что меня хотели отравить. Только неясно, каким образом вы узнали об этом?
– Артур Михайлович, я вас умоляю, все подробности потом, – ответил главный. – У меня голова кругом идет.
Плиткина вызвали к пациенту, и он ушел. Испуганные девушки каждые пять минут звонили Зине домой.
Мякотина-старшая вернулась в начале восьмого. Она знала, что дочь поехала к Маринке Бурмистровой, и дала милиционерам их телефон, по которому главный сразу позвонил. Трубку снял молодой мужчина.
– Зинаида? – удивленно переспросил он. – Да, она у нас.
– Можно ее на минутку?
– Пожалуйста.
Когда она подошла к телефону, главный милиционер сказал:
– Зинаида, здравствуйте. С вами говорит сотрудник УВД капитан Толкачев. Вы только не удивляйтесь. Тут произошла невероятная путаница с коробкой конфет «Король-олень», которую вы взяли в больнице. У нас большая просьба – если вы уже вручили эту коробку хозяевам, пожалуйста, попросите свой презент обратно и не раскрывайте ее.
– Почему не раскрывать?! – удивилась Зина. – Мы эти конфеты уже вовсю едим.
– Как едите?! – вырвалось у капитана.
При этих словах все медсестры схватились за головы – неужели их подруга отравилась и умрет?!
– Зинаида, пожалуйста, до нашего приезда конфеты больше не трогайте.
Милиционеры записали адрес Бурмистровых и ушли. Им стоило больших трудов убедить медсестер в том, что здоровью Зинаиды ничего не угрожает.
Глава 7 СТО ГРАММОВ ДЛЯ ХРАБРОСТИ
Допрос Приходько начался рано утром. Накануне ожидаемого рывка в расследовании, на что очень надеялся Александр Борисович, не получилось. Незадолго до его приезда в больницу губернатор оказался в реанимации. Следователь удивился: ведь утром тот чувствовал
Лечащий врач сокрушенно махнул рукой:
– У Аристарха Васильевича такой букет болезней, что дальше некуда. Починили сердце – заболела селезенка.
Конвойные ввели Приходько в комнату, где уже сидели Турецкий и Грязнов. Оба были настроены решительно, надеялись, что сейчас у них тот самый рычаг, при помощи которого можно перевернуть землю.
После первых, чисто формальных вопросов Александр Борисович сказал:
– Один человек вас видел, когда вы направлялись к дому Филенкова. Это не деревенский житель, красносибирец.
Всего один. И надо же такому случиться, что именно этот человек узнал вас. Есть свидетель.
– М-да, неожиданно. Краем глаза я видел какую-то женщину. Но уж никак не думал, что она меня знает.
– Правильно, женщина.
– Вот уж действительно: шерше ля фам, в каждом несчастье ищи женщину.
– Насчет каждого сказать сложно, – покачал головой Грязнов. – Бедняга Филенков погиб вовсе не из-за прекрасного пола.
– Только не пытайтесь говорить, что вы просто проходили мимо, шли в лес на прогулку. Следы остались, ваша обувь уже отправлена на экспертизу. Вам, Владимир Георгиевич, не отвертеться. Лучше давайте говорить начистоту, на суде, глядишь, и зачтется. Да и мы пособим этому, в знак благодарности за содействие следствию. Вы сами милиционер и прекрасно знаете, что подобные признания учитываются.
– К тому же вы сделали беспросветную глупость, украв у мертвеца часы, – добавил Вячеслав Иванович. – Уж если хотели инсценировать ограбление, вышвырнули бы эту «Омегу» куда подальше. А вы оставили. Вот до чего доводит жадность.
Приходько пожал плечами:
– Если вам все известно, то какая от меня может быть помощь следствию?
– Все, да не все, – сказал Турецкий. – При всем уважении к вашей должности следует признать, как это ни обидно звучит, вы все-таки были марионеткой в чужих руках. Осознанно или неосознанно действовали, это уже второй вопрос. Но, увы, марионетка чистой воды, не более того. Иначе зачем вам было убивать Филенкова? – Приходько молчал, и Александр Борисович продолжил: – Это один из немногих людей в главке, с которыми ваши пути-дорожки не пересекались, мы проверили. Делить вам нечего. За что? Значит, вы выполняли чей-то приказ. Вот тут мы приступаем к самому главному. Кто вам приказал убить Филенкова?
– Корсарин, – с усилием выдавил майор после длительной паузы.
– Прекрасно. – Почувствовав, что перейден важный рубеж следствия, дальше станет проще, Турецкий с облегчением закурил и поднялся из-за стола. – Мы и подозревали Корсарина, это достаточно очевидно, только нам необходимо иметь официальное подтверждение. Таковым и станут ваши показания. Поскольку вы находились в розыске и были не слишком мобильны, вам требовался своего рода диспетчер.
– Все приказы отдавал Корсарин.