Больной вопрос
Шрифт:
Молчал хозяин дома, обдумывая разговоры с целителем и его окружением.
Молчал Суржиков, благодарно глотавший огненный суп и чувствовавший с каждой ложкой, как отогревается изнутри.
Тихо сидели близнецы, по виду которых можно было точно сказать: сегодня им будет не до репетиций «Макбета», так они умотались.
Не говорил ничего и майор Никонов, голодный и уставший до крайности.
И даже с подоконника не раздавалось ни единого звука. Аркадий Феофилактович, домовой, приписанный к дому на углу Селивёрстова и Костянского переулков, с
Наконец исчез с блюда последний пирожок с капустой, и самовар отправился на кухню вместе с грязной посудой. Близнецы синхронно зевнули, и Стас посмотрел на Суржикова.
– Дядя Володя, простите, но мы сегодня просто отрубаемся, очень день был трудный. По пять пар, да ещё собрание с кураторами курса, а там такие ведьмы были, что Шекспиру и не снились.
– Идите спать, дети, – ухмыльнулся Влад. – А взрослые люди пойдут в кабинет и ещё немножко поработают.
ГЛАВА 9
Чем труднее добиться успеха, тем решительнее надо приниматься за дело.
Бомарше, «Севильский цирюльник, или Тщетная предосторожность»
– Ну что, начну я? – спросил Суржиков, устроившись в кресле, и продолжил, не дожидаясь ответа. – Начну с госпожи Карен, кухарки. С ней всё просто: при мэтре Алариене она живёт последние двадцать с лишним лет, нанял он её в Монакуме, откуда и перебрался в Москву. Целитель стал очень популярен, и дом его разросся – до переезда из Гамбурга в Монакум всем хозяйством занимался Антуан. в новом доме уборкой стали заниматься приглашённые специалисты, а для готовки нашли госпожу Карен. Причём Алариен не довольствовался тем, что она умела: трижды он отправлял кухарку на поварские курсы, так что теперь она обладательница двух серебряных и одного золотого диплома каких-то престижных кулинарных школ. Одиннадцать лет назад они перебрались в Москву…
– Почему? – перебил его Никонов.
– Потому что в Монакуме от мэтра потребовали вступить в Гильдию или прекратить деятельность.
– Хм… Иначе говоря, к нему шло страждущих больше, чем к гильдейским врачам?
– Ну, вслух это сказано не было, но подразумевалось, – хмыкнул Влад. – А в Москве правила иные, тут в Гильдию вступают по личному желанию, а для практики нужна лицензия, выданная Минздравом, и подтверждённый диплом. Здесь после переезда Алариен нанял управляющего и секретаря. Вернее, сначала у него работала личная помощница, выполнявшая обе эти функции, некая госпожа Мацуо, но три года назад она уехала домой в Киото.
– Была ссора?
– Нет. По словам Карен, у помощницы заболел отец, и её призвали ухаживать за ним. Тогда-то и появился Александр Котенев. Опять же, по словам кухарки, он был неимоверно точен, исполнителен, вежлив и внимателен.
– Сущее совершенство, – пробормотал Алекс, ощутив не то зависть, не то ревность. –
– Кое-что рассказала, да…
Тут Суржиков выдержал хорошую театральную паузу, рассчитывая сорвать аплодисменты, или хотя бы получить толику восторга. И получил, Верещагин не подвёл.
– Как это тебе удалось? Мне она показалась совершенно твердокаменной тёткой.
Влад потёр нос в притворном смущении.
– Ну, видишь ли, я рискнул процитировать – к месту, не просто так! – старую-престарую пьесу Авксентия Цагарели, «Ханума». Там есть такая фраза «Когда в клетке двое – это уже не клетка, а гнездо». Ну, и не промахнулся. Оказывается, в юности это был любимый спектакль госпожи Карен. Она растаяла. Ну, а дальше дело пошло…
– Ты по делу говори, – прервал Никонов эту минутку самолюбования. – Она ж не сразу уехала, так?
– Так. По её словам, мэтр отбыл двадцатого августа, а она взяла билет на «Прекрасную Уту» на двадцать восьмое.
– И что госпожа Карен делала в Москве, оставшись в одиночестве?
– Опять же по её словам – занялась собой, стрижка, маникюр и всякое такое. Встретилась с парой приятельниц, у кухарок существует что-то вроде клуба, который они посещают в свой выходной, вот подруги оттуда. Прошлась по магазинам, чтобы купить подарки. В общем, ничего необычного.
– А когда отбыл Котенев?
Влад хмыкнул.
– С ним получилось смешно. Госпожа Карен сообщила, что ни в какой Лаций он не поехал, сказал, билеты очень дорогие, и жить там негде. Так что на момент отправления «Прекрасной Уты» Александр Котенев оставался в особняке в Малом Гнездниковском. Сразу скажу, что с ним самим мне поговорить не удалось, господин управляющий блистательно отсутствовал. Вроде бы отправился нанимать бригаду для ремонта подсобных помещений.
– Так себе причина, – поморщился Алекс.
– Да уж какая есть…
– Погоди, так что получается, – вмешался в рассказ молчавший до этого момента Никонов. – Два с лишним месяца дом стоял пустым, не был законсервирован или оставлен на охрану?
– Этот вопрос я задал самому мэтру, – ответил Суржиков. – Магическая защита стояла на всех комнатах второго этажа. Ну, и механические замки, разумеется.
– И ни то, ни другое не является препятствием для тех, кто пожелает попользоваться твоим имуществом, – пробурчал майор. – Что-то пропало, кроме архива?
– Нет, – Суржиков замялся. – Правда, госпожа Карен жаловалась, что какие-то тарелки переставлены и чашки повёрнуты ручками не в ту сторону, но это тот же Котенев мог там похозяйничать. А на втором этаже всё в полной сохранности.
– А магические замки не тронуты?
– Мэтр задержался на пару дней в Оренбурге, там у дирижабля была остановка. А секретарша и Антуан отправились вперёд. подготовить всё к его возвращению. Секретарше Алариен дал отпирающий амулет, чтобы пройти в кабинет, в приёмную и так далее. Так что все следы затёрты…