Болото Вуду
Шрифт:
— А вы не могли бы проводить меня к другим хижинам.
— С радостью, сэр, но только при дневном свете.
— Мне нравится гулять по ночам, — проворчал Харрисон.
— Это невозможно, сэр, — запротестовал мулат. — Это очень опасно. Вы будете сильно рисковать, если отправитесь дальше. Идти тут далеко. К тому же остальные хижины стоят на болоте. Ночью мы не выходим из своих жилищ. На болотах много всякого-разного, опасного для людей.
— К примеру, Болотный Кот? — проворчал Харрисон.
Мулат с удивлением посмотрел на детектива.
— Несколько часов назад он убил человека по имени Джо Корлей, —
Мулат тут же насторожился. Он выглядел обеспокоенным. Высунувшись из хижины, он внимательно оглядел темные лесные заросли.
— Заходи, — приказал он. — Если Болотный Кот крадется по болоту, то небезопасно находиться в лесу. Заходи и проведи эту ночь у меня, а на заре я провожу тебя к хижинам на болоте.
У Харрисона никакого плана не существовало. Кроме того, было бы глупо на ощупь бродить в ночи по неизвестным болотам. Только теперь он понял, что совершил ошибку, отправившись в сумерках на неизвестные болота. Но работа давно стала его второй натурой, кроме того, он по природе был человеком безрассудным. Преследуя преступника, он в полдень покинул маленький городок на краю болот и без колебания вошел в лес. Но он сомневался, что разумно будет идти дальше в темноте.
— Это хижина Селии Помполи? — поинтересовался детектив.
— Точно, — ответил мулат. — Она умерла три недели назад. Теперь я живу один. Зовут меня Джон Бартоломей.
Харрисон мигом оживился, рассматривая мулата с новым интересом. Джон Бартоломей. Джо Корлей прошептал его имя, прежде чем умереть.
— Вы знали Джо Корлея? — требовательно спросил он.
— Слегка. Он прятался от закона на болотах. Человек, дошедший до низшей ступени деградации, хотя жаль, что он умер.
— А что человек с вашим образованием делает в этих джунглях? — прямо спросил детектив.
Бартоломей криво усмехнулся.
— Не всегда мы сами можем выбирать свое окружение, мистер Харрисон. Не только преступники живут в отдаленных, уединенных уголках. Одни, приходящие на болота, напоминают вашего китайца. Они бегут от закона. Другие приезжают сюда под нажимом обстоятельств.
Харрисон осматривал жилище Бартоломея, в то время как тот задвинул крепкий засов на двери. В хижине было две комнаты, одна за другой, разделенные крепкой дверью. Пол, устланный плиткой, выглядел чистым, комнаты скудно обставлены: стол, скамьи, койка у стены — все ручной работы. Тут имелся и очаг, над которым висела примитивная кухонная посуда. Буфет был накрыт тканью.
— Будете жареный бекон с попкорном? — поинтересовался Бартоломей. — А может, чашечку кофе? Не так уж много могу я вам предложить, но…
— Нет, спасибо. Я хорошенько наелся, прежде чем отправился на болота. Лучше расскажите мне о людях, которые тут живут.
— Как я уже говорил, я мало общаюсь с местными, — ответил Бартоломей. — Они живут единым кланом и с подозрением относятся к чужакам. К тому же они не любят других цветных. Их отцы переселились сюда с Гаити, спасаясь от революции, которая залила кровью несчастный остров. У них странные привычки. Вы слышали о братстве вуду?
Харрисон кивнул.
— Так вот, эти люди — вудисты. Я знаю, что они устраивают тайные сборища на болотах.
— Почему же вы не пытались пойти туда и остановить их? — поинтересовался Харрисон.
— Они ничего не понимают. К тому же никто не пойдет сюда, чтобы заставить их соблюдать закон. Болотные люди не потерпят вмешательства в их обряды… Селия Помполи, жившая в этой хижине, была женщиной мудрой и отчасти образованной. Она была единственным обитателем этих болот, кто ходил «наружу» — так они говорят о мире за пределами болот. Она даже училась в школе. Однако, насколько мне известно, она была жрицей культа и председательствовала при проведении ритуала. Думаю, она и погибла во время последней вакханалии. Ее тело нашли на болотах, так сильно обглоданное аллигатором, что женщину узнали лишь по одежде.
— А кто такой Болотный Кот? — поинтересовался Харрисон.
— Маньяк, живущий, словно дикий зверь, на болотах. Время от времени у него случаются припадки ярости, и в такое время он ужасен.
— А мог он убить китайца, если бы подвернулся подходящий случай?
— Когда у него случается припадок, он может убить любого. Вы говорили, что китаец — убийца?
— Убийца и вор, — проворчал Харрисон. — Украл десять тысяч у человека, которого убил.
Бартоломей посмотрел на детектива с новым интересом, хотел было о чем-то спросить, но в последний момент, видимо, передумал.
Харрисон поднялся, зевая.
— Думаю, мне нужно чуток вздремнуть, — заметил он.
Бартоломей взял лампу и отвел гостя в заднюю комнату, которая была того же размера, что и передняя, но из мебели тут были только койка и скамья.
— У меня всего одна лампа, сэр, — признался мулат. — Я оставлю ее вам.
— Не сомневаюсь, — сказал Харрисон. Он подспудно не доверял масляным лампам, так как в детстве одна из них взорвалась едва ли не у него в руках. — Я, как кошка, люблю темноту. Лампа мне не нужна.
Еще раз извинившись за свое грубое жилище и пожелав спокойной ночи, чуть пригнувшись, Бартоломей вышел из комнаты и прикрыл за собой дверь. Харрисон, несмотря на внешнюю сонливость, начал внимательно изучать комнату. Звездный свет проникал в помещение через маленькое окно, забранное толстыми деревянными прутьями. Второй двери в комнате не было — только та, через которую он вошел. Детектив лег на койку, не раздеваясь, даже сапоги не снял, и стал обдумывать сложившуюся ситуацию. Больше всего он опасался, что Вэнь Шан опять сбежит. Однако побежит ли китаец той же самой дорогой, что и пришел сюда? На самом деле, на краю болота дежурили полицейские, но ведь Вэнь Шан может с легкость обмануть их, особенно ночью. А что, если есть и другая дорога через болота? А если Бартоломей, как он сказал, мало знаком с местными неграми, то где гарантия, что он сможет провести детектива туда, где прячется китаец? Эти и другие сомнения мучили Харрисона, пока он лежал, прислушиваясь к тому, что происходит в соседней комнате. Неожиданно полоска света, пробивавшаяся из-под двери, потухла — Бартоломей выключил лампу. Тогда Харрисон послал к дьяволу все сомнения и уснул.