Большая глубина. Лунная пыль

Кларк Артур Чарльз

Вспомнился совет, полученный от доктора Майерса, и как екнуло сердце, когда врач сказал: «Девочка в вас влюблена». Разумеется, было бы нечестно воспользоваться нынешней обстановкой. Обоим надо как следует, серьезно продумать, что они значат друг для друга. Гм… Не слишком ли это похоже на холодный расчет?.. Разве тот, кто истинно любит, взвешивает все «за» и «против»?

Он знал ответ. Верно сказал Майерс: ему нельзя рисковать. Лучше повременить и добиться полной уверенности, чем ставить под угрозу счастье двоих.

Солнце едва выглянуло из-за простершегося на восток могучего рифа, когда Дон Берли поднял Франклина с постели. В последние

дни отношение Дона к Уолтеру как-то неуловимо изменилось. Случившееся потрясло и огорчило его, и он по-своему, в присущей ему бурной манере, попытался выразить сочувствие и понимание. В то же время он был уязвлен, даже теперь ему не верилось, что Индра ничуть не увлекалась им, что ее занимал только Франклин, которого он не считал соперником. Нет, Дон не ревновал, ревность вообще была ему чужда. Его, как это бывает с большинством мужчин, беспокоило открытие, что он вовсе не такой уж знаток женского сердца.

Франклин уже уложил вещи, и его комната казалась пустой и унылой.

Хотя он уезжал всего на несколько дней, нужда в комнатах была слишком велика, чтобы ее оставили за ним на это время. «Поделом тебе», – философски заключил он.

Дон спешил, как обычно, однако Франклин заметил, что у него вид заговорщика, словно он приготовил какой-то сюрприз и по-детски озабочен тем, чтобы затея удалась. При других обстоятельствах Франклин заподозрил бы подвох, но сейчас это было исключено.

Франклин настолько освоился с маленькой учебной лодкой, что она стала как бы частью его самого, и он, выполняя команды Дона, уверенно вывел ее в тридцатимильный пролив между рифом Вистари и материком. Не объясняя причин. Дон выключил экран главного локатора, так что Франклин шел вслепую. Сам Дон видел все на установленном в кормовой части репитере. Как ни хотелось Франклину заглянуть туда, он поборол соблазн.

Это тоже входило в программу обучения; ведь может случиться так, что он должен будет вести подводную лодку, лишившуюся своих органов чувств.

– Теперь можешь всплывать, – сказал, наконец. Дон. Он старался говорить непринужденно, но голос выдавал его волнение. Франклин продул цистерны и, не глядя на глубиномер, по качке определил, когда они вышли на поверхность. Ощущение не из приятных, скорей бы опять погрузиться…

Дон взглянул на свой экран, потом указал на люк боевой рубки.

– Открывай. Полюбуемся природой.

– А не зачерпнем? – возразил Франклин. – Качка довольно сильная.

– Вдвоем закупорим люк, много не просочится. Но на всякий случай, вот держи брезент.

Странная затея, подумал Франклин, но, наверно, у Дона есть веские причины. Крышка люка откинулась, и показался эллиптический клочок неба.

Дон первым вскарабкался вверх по трапу, за ним – Франклин, щуря глаза от соленых брызг.

Да, Дон знал, что делал. Неудивительно, что ему так загорелось совершить эту вылазку прежде, чем Франклин уехал. Он оказался неплохим психологом. Глубокая благодарность к Дону наполнила душу Франклина, который переживал одну из самых великих минут своей жизни. Только один миг мог поспорить с этим: когда он впервые увидел неизъяснимо прекрасную Землю на фоне бесконечно далеких звезд. И сейчас он испытывал такое благоговение, словно наблюдал проявление космических сил.

Киты плыли на север, и он был среди них. Видно, вожаки ночью прошли через Квинслендские ворота, направляясь в теплые воды, где самки могли спокойно произвести на свет потомство. Живая армада, воплощение силы и мощи,

легко и уверенно рассекала волны. Громадные темные туши появлялись из воды и снова ныряли без малейшего всплеска. Величественная картина так захватила Франклина, что он не думал об опасности. Вдруг один великан всплыл в каких-нибудь сорока футах от лодки. Из дыхала с оглушительным свистом вырвался несвежий воздух, и до Франклина дошло ослабленное расстоянием зловоние. Прямо на него глядел до смешного маленький, совершенно теряющийся в этой чудовищной, уродливой голове глаз. Несколько секунд два млекопитающих – двуногое, которое покинуло море, и четвероногое, которое вернулось туда, – смотрели друг на друга через пропасть, разделившую их по воле эволюции. Интересно, каким представляется человек киту? Вряд ли есть способ выяснить это…

Затем голова исполина перевесила, могучие плавники взмыли вверх, и внезапно возникла воронка, в которую тотчас ринулась вода.

Далекий удар грома заставил Франклина повернуться в сторону материка. В полумиле от них играли киты. И он с замиранием сердца увидел, как животное, мало похожее на то, что он знал по фильмам и фотографиям, медленно поднялось над водой и повисло в воздухе. Как солист балета в высшей точке своего прыжка словно побеждает тяготение, так и кит на миг будто зацепился за горизонт. Потом, с той же неспешной грацией, он упал обратно в море, и над волнами прокатился грохот.

Замедленное течение этого богатырского прыжка придавало происходящему характер сновидения, как будто нарушился обычный ход времени. Яснее, чем когда-либо, Франклин осознал, до чего же эти животные огромны – ну прямо ожившие острова. И он подумал: что, если какой-нибудь кит всплывет как раз под лодкой или захочет поближе познакомиться с ней?..

– Не беспокойся, они нас знают, – заверил его Дон. – Иногда подходят поскрестись, чтобы освободиться от паразитов, – не совсем приятно. А случайных столкновений нечего бояться, они ориентируются лучше нашего.

Словно в опровержение его слов, из воды выросла покатая гора, и на них обрушился ливень брызг. Лодку сильно тряхнуло, Франклину даже показалось, что они вот-вот опрокинутся, но она тут же выровнялась. До всплывшей на поверхность, обросшей морскими уточками головы было буквально рукой подать. Причудливо изогнутый рот распахнулся в чудовищном зевке и, переливаясь, как жалюзи на ветру, заблестели сотни пластин китового уса.

Будь Франклин один, он бы перепугался насмерть, но Дон был невозмутим. Наклонившись над обрезом люка, он крикнул в едва различимое слуховое отверстие кита:

– Двигай дальше, мамаша! Мы не твоя крошка! Огромная пасть с роговой драпировкой захлопнулась, блестящий глаз – до странности похожий на коровий – выразил нечто вроде обиды, лодка снова качнулась, и кит исчез.

– Убедился, что бояться нечего? – спросил Дон. – Без детенышей они миролюбивые и добродушные, как и всякий домашний скот.

– А зубатые – кашалот, например? К ним бы ты подошел так близко?

– Все зависит от обстоятельств. Если это старый хитрый самец, вроде Моби Дика, я бы не решился. И косатки тоже могут посчитать меня лакомым кусочком, правда, их легко отогнать – включил ревун, и все. Один раз я затесался в стадо кашалотов, голов на двенадцать, и дамы отнеслись ко мне совершенно спокойно, хотя у некоторых были детеныши. Даже старик, представляешь себе, не протестовал. Должно быть, понимал, что я ему не соперник. – Дон задумался, потом добавил: