Большая и грязная любовь
Шрифт:
– Ладно… – вздохнул он. – Ладно, розочка. Так и быть. Дома разберемся. Тем более это не единственное, что хотела мне сказать, верно?
Вот черт. Опять двадцать пять!
Ну не могу признаться первой! Не могу и не хочу!
Хочу ли я, могу ли я… а кого это волнует? Глеб, он же принципиальный и упрямый, особенно когда не надо. Оба обещания сдержал – до дома дотерпел, потом заловил! Не сразу, конечно, но…
В общем, зеленоглазый шантажист как ни в чем не бывало принял душ и
В процессе ужина честно пытался соблазнить маленькую наивную ассистентку бокальчиком «брюта», и она даже согласилась. После, оставив инкуба наедине с посудомойкой, сама в душ отправилась…
Теплые, упругие струи, фруктовый аромат шампуня – кайф! Жизнь прекраснее с каждым мгновением, настроение стремительно приближается к отметке «максимум». И ничто не предвещает беды, ага-ага.
А «беда», как вскоре выяснилось, караулит под дверью ванной комнаты и отступать не собирается.
Халатика, который (точно помню!) оставляла на вешалке, не нашла. Пришлось завернуться в полотенце и отправиться на поиски. Тут-то меня и поймали. Самым наглым образом прижали к стенке и, пока пыталась справиться с набежавшей волной жара, от полотенца избавили. После подхватили на руки и уверенно потащили в глубь берлоги – то бишь к кровати.
– Скажешь? – вопросил Глеб. Голос прозвучал хрипло.
– Я уже все сказала, – то ли писк, то ли стон.
– Ладно, розочка, – не стал спорить демон. – Раз на чистосердечное пойти не готова, будем допрашивать по всей форме.
Шеф аккуратно сгрузил ослабевшее тельце на постель, окинул пристальным взглядом.
– Понадобится – применим пытки, – уверенно сказал он. Тоже на кровать забрался.
Я колоться не собиралась, поэтому шустро перевернулась на живот и попыталась отползти. Увы, маневр не удался – меня аккуратно ухватили за щиколотки и подтащили обратно.
Потом руки инкуба прошлись по попе и талии, сам монстр переместился, уселся на мои бедра. М-да… теперь точно не удрать.
Я заерзала, протестующе пискнула.
– Розочка, розочка, – вздохнул инкуб с грустью. Грусть, разумеется, притворной была. – Ну на что ты меня толкаешь, а?
– А? – переспросила я.
– Может, все-таки скажешь? Сама. По-хорошему.
– Я уже все сказала.
– Да неужели?
Мои вторые девяносто медленно сжали, потом погладили и сжали опять.
Уф! Так вот вы какие… проблемы сексуального характера!
– Глеб!
– А?
– Глеб, я все сказала. А ты подло подслушал!
– Подло?! – Возмущение было громким, но опять-таки притворным.
– Конечно. Будь ты честным человеком, ты бы появился на пару минут позже. Или раньше. – А не в тот момент, когда я с Шоном откровенничала.
– Я не человек, – парировал брюнет.
– А без разницы. Практика показывает, что все вы
– Да ты что…
Я снова заерзала, и в этот раз мне позволили перевернуться. Даже привстали ради этого – о как!
Но едва мы оказались лицом к лицу, тишину спальни нарушило уже осточертевшее:
– Кри-ис, ну скажи…
Я фыркнула и демонстративно сложила руки на груди. Вернее под грудью, но это неважно.
Спустя пару секунд эти самые руки оказались крепко прижаты к постели, а Глеб наклонился до того низко, что его дыхание щекотнуло щеку.
– Кри-ис… – хитро протянул тот, в чьих глазах уже мерцали алые всполохи, и чья близость напрочь лишала воли.
Опять воображаем прорубь! Малюсенькую такую, но ведь это лучше, чем ничего.
– Какая дерзкая, какая непослушная розочка… – усмехнулся демон. Провел раздвоенным языком по моим губам.
Взрыв – мягко сказано. Ядерный взрыв – уже ближе. Бунт гормонов, марш мурашек, волна огня по коже. Кровь вскипела в момент, сердце забилось невероятно быстро.
Я застонала.
– Громче… – распорядился инкуб, прикусывая нижнюю губу. Не свою, разумеется. Мою!
И я послушалась, но не потому, что хотелось, – просто не смогла сдержаться.
Губы шефа дрогнули в улыбке.
– Эх, золотце… Ну на что ты меня толкаешь?
– На что? – Снова попугайничаю, но собственный голос уже не узнаю. Тоже охрипла. Бедненькая! Бедненькая я!
Ответ был нелогичным, но закономерным:
– Скажешь?
Да е-мое! Ну сколько ж можно!
В общем, я не выдержала и таки сказала.
– Тиран.
Глеб красноречиво заломил бровь, а я подумала и добавила:
– Самодур. Самодур и сатрап!
– Лягушечка, – разулыбался красноглазый. – Маленькая моя лягушечка…
Не ответить на поцелуй было выше моих сил, хотя прекрасно понимала, чем это все закончится. Глеб завел мои руки за голову, сжал запястья одной лапищей. Пока я брыкалась и фыркала, приспустил домашние штаны и лег сверху.
Вторжение было медленным, уверенным, но нежным. Протяжный сладострастный стон – сперва его, а уже потом мой. Могу гордиться своей выдержкой.
– Лягушечка…
– Тиран…
– Дурочка…
– Сатрап…
– Трусиха…
– Самовлюбленный эгоист! – Слова разоблачения совпали с очередным выпадом и позорно перешли в стон.
– Розочка, ну скажи…
– Ни за что!
Глеб замер, прищурился. Тут же совершил еще один, особенно глубокий выпад и замер опять.
– Ладно, розочка. Сама напросилась.
Уже через минуту мной владел не инкуб, а чувство жесточайшего дежавю. Я опять оказалась в позе звезды, привязанная к кровати собственными чулками. Причем варианта для маневров мне не оставили, ну то есть совсем.
– Если это будет перо или лед, я тебя убью, – сообщила я, наблюдая, как кое-кто избавляется от остатков одежды.