Большая Игра против России: Азиатский синдром

Хопкирк Питер

Но хотя схватка за столицу была решительно выиграна, война все еще была далека от окончания. Пока британцы оставались в Афганистане, а страна была без руководства, любые надежды относительно восстановления мира оставались слишком отдаленными. Столь же отдаленными были надежды Британии использовать Афганистан как оплот против российского вторжения в Индию. Все, в чем преуспел Литтон, только восстановило против британцев каждого афганца. Но в тот самый момент, когда вице-король отчаянно пытался найти выход, появилось подходящее решение, хотя и с абсолютно неожиданной стороны.

* * *

Абдур Рахман, внук великого Дост Мохаммеда и племянник покойного Шер Али, уже двенадцать лет жил в изгнании в Самарканде под защитой генерала Кауфмана и на содержании царя. Афганистан ему пришлось оставить после того, как Шер Али захватил трон, законным наследником которого после смерти деда был Абдур Рахман. Уверенный, что «Шер Али у него более или менее в кармане » (и бумаги, найденные Робертсом в Кабуле, это подтверждали), Кауфман спокойно терпел такое положение дел. Но смерть Шер Али и новая агрессивная

политика Британии в Афганистане все изменили. Вознамерившись опередить англичан и посадить на пустующий трон своего собственного кандидата, Кауфман теперь убеждал Абдур Рахмана немедленно вернуться домой и предъявить свои законные права. Так что в феврале 1880 года в сопровождении небольшой группы сторонников, вооруженных новейшими российскими винтовками (не говоря уже об обещаниях дальнейшей помощи, если потребуется), Абдур Рахман пересек Оксус в Северном Афганистане.

До Робертса в Кабуле вскоре долетела весть о его приближении, а затем пришли и сообщения, что северные племена быстро стекались под знамена направлявшегося на юг Рахмана. Внезапное появление на сцене нового претендента на трон требовало от Лондона и Калькутты быстрых решений. Начали срочно обсуждаться британские планы по поводу будущего Афганистана. Вопрос о постоянной дислокации оккупационной армии неминуемо означал огромные жертвы и затраты и был исключен. Решение состояло в том, что страну следовало разорить, затрудняя таким образом русским или любому другому потенциальному врагу управление ею. Но прежде следовало решить, кто должен править в Кабуле, если оттуда будет выведен британский гарнизон. Пока это не было решено, генералу Робертсу с его войсками, очевидно, придется остаться вместе со всеми прежними целями и намерениями в отношении захвата трона. Кауфман явно ставил на Абдур Рахмана, которого считал способным завоевать надежную поддержку масс и в конечном счете собрать достаточно сил, чтобы изгнать британцев. Это стало бы эффективным поворотом в судьбе Афганистана или, во всяком случае, поставило бы страну в зависимость от России. Примерно так рассуждал Кауфман.

На этот раз, однако, англичане проявили по отношению к Афганистану необычайную изворотливость. На первый взгляд Абдур Рахман был протеже России, чье требование отдать ему трон представляло серьезную угрозу защите Индии. Но куда вероятнее, рассуждали политики, что в глубине души Абдур Рахман деятель не прорусский, не антибританский, а проафганский. И если вместо противостояния его притязаниям на трон его пригласить, то таким образом можно переиграть Кауфмана. Из всего, что было известно про Абдур Рахмана, оказалось, что он единственный афганский лидер с достаточной харизмой и индивидуальностью, необходимыми чтобы управлять и объединять этот беспокойный народ. Кроме того, видя, как русские не раз обманывали его предшественников, несмотря на заманчивые обещания, он мог бы предпочесть в будущем обращаться за защитой или помощью к британцам. Поэтому было решено предложить трон Абдур Рахману. Прошли переговоры, и соглашение было достигнуто. В соответствии с ним англичане покидали Кабул, оставляя своим единственным представителем агента-мусульманина. Абдур Рахман обязался не поддерживать никаких отношений с любой иностранной державой, кроме Британии, которая, со своей стороны, обязалась не вмешиваться в дела на всей его территории. 22 июля 1880 года на специальном торжестве в местности к северу от Кабула 40-летний Абдур Рахман был публично объявлен эмиром, но отложил церемониальный въезд в свою столицу на более позднее время. Ему следовало показать твердость и умение править в роли надежного соседа англичан, а не их лакея.

Его собственное положение, однако, все еще оставалось небезопасным. Он управлял лишь окрестностями Кабула и некоторыми северными районами. На большей части остального Афганистана все еще продолжалась смута, и его восшествие на престол не было бесспорно признано. Кроме того, он не осмеливался выказывать дружественные чувства к англичанам, которые посадили его на трон, чтобы, подобно шаху Шуджаху, не быть обвиненным в несамостоятельности и в том, что держится у власти силой их штыков. «Я не мог выказать свою дружбу публично, — писал он годы спустя, — потому что мои люди были невежественны и фанатичны. Если бы я выказал любую склонность к англичанам, мои люди назвали бы меня неверным, который „снюхался“ с неверными». Его козырной картой, однако, был факт ухода британцев, и он не стеснялся показать своим людям, что это происходило благодаря ему. На самом деле англичане сами, причем с немалым облегчением, передавали Абдур Рахману контроль над Кабулом. Кроме того, произошли два события, ускоривших необходимость быстрого отхода.

Одно из них — смена правительства в Британии. Тори в значительной степени из-за своей позиции в афганском кризисе потерпели полное фиаско, а к власти после шести лет пребывания в оппозиции вернулись либералы Гладстона. Лорд Литтон, которого вице-королем назначил Дизраэли, ушел, сопровождаемый уничижительной критикой Гладстона, и был заменен лордом Рипоном, бывшим лордом-президентом Совета Индии. Решение эвакуировать войска было принято как раз перед отставкой правительства тори, но либералы дали торжественное обещание полностью отказаться от «наступательной политики» Дизраэли. Гладстон верил в русскую угрозу Индии, которая на самом деле была преувеличена, несмотря на обличающие на первый взгляд доказательства махинаций Кауфмана, обнаруженные Робертсом в Кабуле. Но «наступательная политика», по убеждению Гладстона, просто спровоцирована русскими, которые паникуют ничуть не меньше. Он также отказался публиковать подробности секретной переписки Кауфмана с Шер Али или подписанного ими соглашения, чтобы не создавать лишних проблем в то время, когда англо-российские отношения временно стабилизировались. Когда годом позже их

наконец опубликовали в газете тори «Стандарт», они уже утратили значительную часть своего воздействия.

Другой, гораздо более неотложной причиной отхода Робертса и его войск из Кабула было ужасное известие, пришедшее из Кандагара через шесть дней после того, как Абдур Рахмана провозгласили эмиром. Беспорядки начались в Герате, где правил Аюб Хан, кузен Абдур Рахмана и его конкурент в борьбе за трон. Объявленной целью Аюб Хана было преследование неверных, изгнание британцев из Афганистана, а затем захват у кузена трона. В конце июня 1880 года Аюб Хан в сопровождении 8-тысячной армии, пехоты и артиллерии, собирая по мере продвижения подкрепления, направляется к Кандагару, где стоял небольшой британский гарнизон. Когда известие о неожиданном походе достигло Кандагара, на запад был поспешно брошен отряд из 2500 британцев и индусов, чтобы эту армию остановить. Однако по скудным и противоречивым сведениям представление о реальных силах Аюб Хана было составлено неверное. Никто не знал о наличии у него современной артиллерии. Еще хуже было то, что местные афганские отряды, возможно, даже лояльные к Абдур Рахману, которые были посланы для помощи британским частям, стали переходить на сторону наступавшего врага, и численность армии Аюб Хана возросла по крайней мере до 20 000 человек. Столкновение произошло у крошечной грязной деревеньки Мейванд, на открытой равнине в сорока милях к западу от Кандагара. Командующий британскими силами бригадный генерал Джордж Берроуз имел приказ вступить в сражение с войсками Аюб Хана, только «если сочтет себя достаточно сильным для этого». Не зная сил врага, но уверенный, что британские части с помощью превосходящей тактики и лучшего оружия всегда способны разгромить гораздо большую афганскую армию, он решил атаковать. Когда генерал понял свою ошибку, оказалось слишком поздно. Результатом стало одно из самых позорных поражений, когда-либо понесенных британцами в Азии. Аюб Хан был талантливым военачальником, достаточно сведущим в современной войне. В отличие от Берроуза он был закален многочисленными сражениями и прекрасно использовал этот опыт. В частности, еще до начала боя поспешил занять господствующие высоты. Его артиллеристы были так хорошо обучены, что британцы впоследствии утверждали, будто среди канониров были русские.

Несмотря на стесненность в маневре, нехватку боеприпасов, численное превосходство противника, его хитрость и коварство, измученные жарой и жаждой британские и индийские войска тем не менее сражались великолепно. Часто схватка переходила врукопашную. Бородатые афганцы бросались на британские штыки; ряд атак пришлось отбивать камнями, поскольку кончались боеприпасы. Наконец бойцам был дан приказ под прикрытием темноты отступать к Кандагару. К тому времени, когда разрозненные остатки войск добрались до Кандагара и сообщили гарнизону ужасные новости, Берроуз потерял почти тысячу своих солдат, правда, на равнине вокруг Мейванда осталось почти впятеро больше мертвых или умирающих врагов. Захоронив своих собственных мертвых и оставив трупы британцев стервятникам, Аюб Хан занялся сбором данных о Кандагаре. Гарнизон немедленно начал готовиться к осаде. Для начала, чтобы избежать риска предательства изнутри, был сделан решительный шаг — высланы из города все афганцы-мужчины, способные держать оружие. Всего приказали уйти более чем 12 000 человек, многим — под угрозой оружия трехтысячного гарнизона. Все силы гарнизона перевели в цитадель и приготовились противостоять осаде победившего и значительно превосходящего в силах врага.

В Индии первым узнал о катастрофе телеграфист в Симле, который получил срочный сигнал тревоги. Чуть позже поступили мрачные новости из Кандагара. «Полное поражение и разгром сил генерала Берроуза. Большие потери среди офицеров и рядовых». Окончательный список убитых еще не известен, добавлялось в сообщении, поскольку все еще возвращались мелкие группы уцелевших. Когда известие о поражении достигло Кабула, первые британские части уже начали отбывать в Индию. Эвакуацию немедленно приостановили. Со времени победы генерала Робертса гарнизон был значительно укреплен; решено было сразу же послать Робертса во главе десятитысячной армии с заданием уничтожить армию Аюб Хана и освободить Кандагар. Ожидалось, что на 300-мильный вынужденный марш понадобится месяц: ведь все запасы придется нести с собой, а маршрут проходил через суровую и враждебную территорию. Фактически этот переход стал одним из самых быстрых маршей в военной истории. Все силы, включая пехоту, конницу, артиллерию (снабженную осветительными снарядами), полевые госпитали, боеприпасы и даже отары овец, добрались до осажденного города за двадцать дней.

Услышав, что мстить за британское поражение направляется ужасный Робертс, Аюб Хан испугался и отошел с позиций возле Кандагара. Он даже послал Робертсу письмо, уверяя генерала, что в Мейванде британцы сами его вынудили их атаковать и что дело может быть решено полюбовно между ним и британцами, с которыми он якобы желал жить в дружбе. Но Робертс не принял его всерьез. За нескольких часов по прибытии в Кандагар он разведал новые афганские позиции на холмах к западу от города и на следующее утро их атаковал. На сей раз, как свидетельствовали цифры, силы обеих сторон были примерно равны, хотя афганцы обладали значительным превосходством в артиллерии. Вначале отряды Аюб Хана яростно сопротивлялись, ураганным огнем поливая британские позиции сверху. Скоро, однако, штыки 72-го шотландского полка и кривые тесаки 2-го полка гуркхских стрелков начали делать свое дело. Ко времени ланча вся афганская артиллерия перешла в руки Робертса. С темнотой сражение было прекращено. Британские потери составили всего 35 убитых, в то время как афганцы оставили на поле битвы более 600 трупов; многих взяли в плен, и очень многие обратились в бегство. Роберте, даже ослабленный болезнью, командовал всей операцией, сидя в седле, изредка прихлебывая шампанское, чтобы поддержать силы.