Большая Игра против России
Шрифт:
* * *
Через шесть недель после отъезда из Пекина Игнатьев прибыл в Санкт-Петербург. Еще раз он пересек всю Азию, на сей раз в разгар зимы. Едва он успел сбросить и сжечь грязную одежду, по которой ползали вши и блохи, как его вызвали на доклад к царю в Зимний дворец. Там восхищенный Александр в знак выдающихся заслуг перед страной наградил его вожделенным орденом Св. Владимира. За ним также сохранили генеральский чин. Наконец, чтобы достойно использовать его непосредственное знание региона и населяющих его народов, его назначили главой недавно созданного Азиатского отдела Министерства иностранных дел. Так Игнатьев присоединился ко все растущему числу «ястребов» и англофобов, занимавших высокое положение в Санкт-Петербурге или на границах России. Среди них был энергичный военный министр граф Дмитрий Милютин, назначенный на этот пост в возрасте всего 34 лет. К ним относился и граф Николай Муравьев, действующий генерал-губернатор
Эти настроения в наращивавшей свое могущество империи не ограничивались самыми высокими правительственными кругами. Большинство армейских офицеров в средних чинах одобряло наступательную политику в Азии и стремилось препятствовать британской игре. Армия, ставшая после проведенных Милютиным радикальных реформ по-настоящему передовой, после успехов на Дальнем Востоке особенно жаждала новых завоеваний, не говоря уже о стремлении стереть память о поражении в Крыму. Что же касается риска столкновения с Британией, большинство военных полагало, что рано или поздно новая война с англичанами все равно неизбежна. Кроме того, российские купцы и фабриканты требовали выхода на рынки Центральной Азии и Китая и защиты своих караванов от казахских, киргизских и туркменских налетчиков. Наконец, «ястребы» наверху получили неожиданного союзника в лице Отто фон Бисмарка, который в то время был послом Пруссии в Санкт-Петербурге, а вскоре стал главой правительства своей страны и архитектором Германской империи. Полагая, что чем глубже Россия увязнет в Азии, тем меньшей угрозой она станет в Европе, он последовательно настраивал «ястребов» на то, что называл «великой цивилизаторской миссией».
Но часть приближенных царя убеждали его, что для натиска на подвластный Британии юг Центральной Азии время еще не пришло. Александру и дома хватало куда более острых проблем. Для преодоления серьезных недостатков общественного устройства, в значительной степени вскрытых Крымской войной, он провел ряд существенных либеральных реформ, нацеленных на модернизацию страны. Самым важным было освобождение в 1861 году приблизительно сорока миллионов рабов (крепостных. — Ред.) и распределение между ними земли, чему, конечно же, отчаянно противились многие землевладельцы. Одновременно Александр столкнулся со вторым восстанием в Польше, которое пришлось подавлять целых восемнадцать месяцев, вызвав большое осуждение в Европе. К тому же в окружении царя хватало высших сановников, выступавших против экспансии в Центральной Азии. Одним из них был министр финансов граф Михаил Ройтерн, который настоятельно предостерегал царя от любых новых крупных затрат до тех пор, пока страна не оправится от экономического краха, вызванного Крымской войной. Другим был князь Александр Горчаков, который в 1856 году сменил на посту министра иностранных дел Нессельроде. Ему пришлось решать нелегкую задачу оправдания подавления Польского восстания перед остальной Европой. Теперь он предупреждал Александра об особом внимании, с которым британские представители в Индии отслеживают любые продвижения российских войск к ее границам, что вынуждало Россию не рисковать и проявлять взвешенный подход.
Игнатьев и его союзники все-таки победили. Избавившись наконец от других проблем, Александр дал им уговорить себя начать наступление против коварных британцев в Центральной Азии. Опасения резкой реакции Британии на продвижение России Игнатьев отметал полностью. Он указывал, что после целой серии дорогостоящих войн с Афганистаном, Россией, Персией и Китаем — не говоря уже о кровавом восстании в Индии — Британия выказывает несомненные признаки перехода к пассивной политике и явно не стремится впутываться в дальнейшие конфликты. На решение царя повлияли и события в Америке, южные штаты которой долгое время были для России основным источником хлопка-сырца. В результате Гражданской войны в США поставки этого жизненно важного товара прекратились, болезненно ударив по всей Европе. Русским, однако, повезло больше других.
С недавних пор они узнали, что район Коканда в Центральной Азии, особенно плодородная Ферганская долина, прекрасно подходит для выращивания хлопка и обладает серьезным производственным потенциалом. Александр решил заполучить хлопководческие области Центральной Азии если не ради немедленной отдачи, то для того, чтобы его не опередил кто-то другой. «Кто-то» означало Британию
Поначалу бытовали надежды, что сердечные отношения и коммерческое сотрудничество с отдельными ханствами можно наладить посредством заключения союзов,
Их первым ходом стала смычка летом 1864 года существовавших южных границ, которая закрыла в центре брешь шириной в 500 миль. Захват нескольких мелких городков и крепостей в северных областях Кокандского ханства прошел без осложнений. Встревоженный агрессией, которая отняла у него города Чимкентского оазиса и часть Туркестана, хан немедленно отправил эмиссара в Индию — просить военной помощи у англичан. Однако те в соответствии с доктриной «умелого бездействия», которая теперь определяла британскую политику в Центральной Азии, ему вежливо отказали. Вся пограничная деятельность там теперь сводилась к топосъемке еще не исследованных и не нанесенных на карты зон и строительству стратегических дорог Причем в суеверной надежде, что русские тоже проявят подобную сдержанность, она проводилась неподалеку от собственно индийских границ. Но чтобы убедить Санкт-Петербург, что англичане утратили интерес к Центральной Азии, требовалось нечто большее.
Теперь русские готовились к следующему шагу, несомненно, поощренному отказом англичан удовлетворить просьбу кокандского хана о помощи. Российский министр иностранных дел князь Горчаков, предупреждая протесты, которые наверняка последуют особенно от англичан после любых дальнейших продвижений в Центральную Азию, заранее подготовил официальное объяснение таких шагов, чтобы, как он надеялся, смягчить опасения и подозрения европейцев. Умело составленный документ весьма удачно снимал возражения, которые могли возникнуть у таких государств, как Англия, Франция, Голландия и даже Америка. В нем проводились прямые параллели между положением России по отношению к Центральной Азии и их собственным положением по отношению к обширным колониальным владениям. В декабре 1864 года меморандум Горчакова через послов царя был распространен по ведущим европейским государствам.
«Позиция России в Центральной Азии, — гласил этот документ, — является точно такой же, как у всех цивилизованных государств, которые вступили в контакт с поселениями полудиких кочевников, не обладающих никакой определенной социальной организацией. В таких случаях более цивилизованное государство, как правило, вынуждено в интересах безопасности своих границ и коммерческих отношений осуществлять некоторое господство над теми, чей буйный и неуравновешенный характер делает их нежелательными соседями. В свою очередь, недавно умиротворенные регионы нуждаются в защите от грабежей племен, находящихся вне закона, и так далее. Вот почему российское правительство вынуждено было насаждать цивилизацию там, где варварский способ правления вызывает страдания народа, и оберегать свои границы от анархии и кровопролития. Такова судьба, — писал Горчаков, — любой страны, которая оказывалась в подобном положении». Британия и прочие колониальные державы были «неумолимо вынуждаемы не столько амбициями, сколько настоятельными потребностями к дальнейшему распространению» своих владений. Самая большая трудность, указывал он в заключение, — принять решение остановиться. Тем не менее, замкнув свою границу с Кокандом, Россия не собиралась продвигаться дальше.
«Мы будем признательны, — уверял Горчаков прочие державы, — если ведущие государства, у которых меньше нерешенных вопросов и выше организация, установят для нас с географической точностью пределы, на которых мы должны остановиться». Верил ли он этому на самом деле или просто стремился выиграть время для правительства, уже настроенного на покорение ханств, — вопрос, который все еще занимает ученых. Между прочим, Н.А. Халфин, советский историк этого периода, полагает, что это была преднамеренная дымовая завеса, предназначенная для обмана Британии. Разумеется, российские завоевания не остановились на обещанных Горчаковым рубежах. В ближайшие несколько месяцев они продвинулись еще дальше на юг. Большое российское наступление на Центральную Азию началось. И оно не остановилось, даже когда центральноазиатские ханства уже пали к ногам царя.
24. Лев Ташкента
В середине девятнадцатого века три враждующих ханства — Хива, Бухара и Коканд — правили обширным краем пустынь и гор величиной с половину Америки, который простирался от Каспийского моря на западе до Памира на востоке. Но помимо этих трех городов-государств там имелись и другие важные города. Одним был древний Самарканд, некогда столица Тамерлана, теперь часть Бухарского эмирата. Другим — Кашгар, отрезанный от прочих высокими горами, тогда он управлялся Китаем. Наконец там был большой, окруженный стенами город Ташкент, когда-то независимый, но в то время принадлежавший Кокандскому ханству.