Большая игра СМЕРШа

Тарасов Дмитрий Петрович

Хозяева дачи, где якобы проживал Костин, встретили нас радушно. На веранде накрыли стол, уставив его витаминной продукцией собственного производства: отварная картошка, тертая морковь, крыжовник, черная смородина, разная зелень (салат, лук, укроп) и свежие огурчики. Я открыл банку свиной тушенки, банку говядины и торжественно поставил на середину стола бутылку портвейна три семерки, с трудом полученную в магазине «Стрела» на ул. Дзержинского. Все сели за стол. Обед по условиям военного времени оказался роскошным. Первый тост — за важность происшедшего события, непонятный хозяевам дачи,

но ясный для Костина, — произнес я. Второй — предоставили Костину, высказавшему признательность за товарищескую поддержку и помощь. Заключительный тост произнес Смирнов, поблагодаривший хозяев за радушный прием и пожелавший здоровья и успехов в делах каждому из присутствовавших.

После обеда вышли на воздух. Обошли всю усадьбу, любуясь фруктовыми деревьями, кустарниками, цветами, грядками огорода. День был хотя и не солнечный, но теплый, приятный. Пахло зеленью и ухоженной землей, издававшей тот особый, специфический аромат, который у людей, занимавшихся крестьянским трудом, невольно вызывает чувство обостренности и желание вернуться к нему вновь.

— Ну что же, поздравляю еще раз, Сергей Николаевич, — сказал я, сознавая, что пора уезжать. Здесь, думаю, вы быстро обретете нужную форму. Задача одна — как можно больше быть на свежем воздухе, гулять, загорать, отдыхать в полном смысле этого слова, а если захочется работать, то только физически — в саду или на огороде. Все книжки — побоку! Учтите, отпуск кратковременный, всего одна неделя, и надо использовать его на все сто процентов. Ясно?

— Спасибо, все понятно, все будет в полном порядке. Пожелав Костину и хозяевам всего хорошего, мы со Смирновым возвратились в город.

Отдых Костину пошел на пользу. Он окреп, загорел, посвежел, от тюремного налета не осталось и следа.

Когда я приехал, он в одних трусах энергично орудовал лопатой, перепахивая старикам кусок земли, отведенный для посева под зиму.

— Что, потянуло к землице? — спросил я.

— Да, люблю это дело, разомнешься, и как будто заново народился.

— Молодец, совсем другой вид стал. Сейчас не стыдно будет показаться и Ольге. Кстати, надо ей написать письмецо. В качестве обратного адреса укажем номер полевой почты. Сообщите, что скоро возможно появитесь в столице.

Вскоре Костин прописался на предоставленной ему жилплощади в Москве как освобожденный от военной службы по болезни и возвратился на свою прежнюю работу. Правда основная часть завода была эвакуирована, коллектив значительно уменьшился, но и среди тех, кто остался, нашлись люди, хороши знавшие Костина, что позволило ему быстро освоиться с обстановкой и активно включиться в производственный процесс.

С учетом всего этого противнику радировали:

«Костин» полностью легализовался. Получил постоянную прописку, устроился на работу на номерном заводе. Положение прочное, но сильно занят. Работать на рации может один раз в декаду.

Лось».

Немцы ответили:

«Намерены послать в помощь Костину другого радиста, сообщите согласие, кого бы вы хотели. С ним пришлем и средства.

Капитан».

По

совету Костина решили вызвать самого молодого курсанта школы Силина, который, по его мнению, работать на немцев не будет, а явится с повинной в органы госбезопасности. Попросили также прислать запасную рацию. В качестве места явки сообщили адрес проживания Костина.

Силина немцы выбросили в Дмитровской район. Как и предполагалось, он добровольно явился с повинной в наши органы, сдав в целости и сохранности две рации, деньги в сумме ста пятидесяти тысяч рублей, документы, батареи к рации и ценные вещи, предназначенные для «Барона» — дамские наручные часы, серьги, кольца, броши.

Убедившись, в течение двух дней напряженной работы с Силиным в возможности и целесообразности включения его в наши мероприятия, противнику радировали:

«Силин прибыл. Все благополучно. Устраиваю за городом. Слушайте его через два дня. Посылку получили. Благодарим.

Лось».

Включение в работу Силина прошло успешно. Противник поздравил его с удачным прибытием, объявил ему благодарность, а Лобова и Костина повторно наградил орденами за храбрость. Мне, разумеется, хлопот прибавилось. Но, очевидно, потому, что, как говорится, «своя ноша не тянет», интерес к работе, страстное желание перебороть врага побуждали к постоянному действию, помогая преодолеть усталость и случившиеся недомогания.

Спустя некоторое время от Ольги поступило ответное письмо, адресованное на нашу полевую почту. Захватив его, я поехал к Костину.

Сергей сидел за письменным столом, углубившись в свои теоретические выкладки. В комнате было сильно накурено.

— Э, брат, так не годится, Сергей Николаевич, — сказал я, решительно подходя к окну и открывая форточку. Вся дачная закалка пойдет насмарку.

Костин не ожидал моего прихода, извинился за беспорядок.

— Извини, Сергей Николаевич, но так не гоже. Надо менять обстановку, создавать условия для нормальной жизни. Женская рука требуется и, мне кажется, она совсем рядом. А ну-ка взгляни, что там, — закончил я, передавая ему письмо.

Костин вскрыл его, быстро пробежал глазами, смущенно посмотрел на меня.

— Ну что?

— Пишет, что ждет.

— Тогда приводи себя в порядок и поехали.

— Сейчас, так сразу?

— А зачем ждать-то, время военное, куй железо, пока горячо. Давай, давай.

Костин вначале нехотя, а затем уже с большой тщательностью умылся, причесался, одел чистую рубашку, галстук и новый костюм.

— Вот теперь, совсем другое дело, — заметил я, окинув его взглядом с ног до головы. — Молодец, хоть куда!

Когда стали уходить, я предупредил:

— А форточку-то надо прикрыть на случай воздушной тревоги.

Выйдя на улицу, сели в эмку. Я довез его до дома Ольги, указал, куда надо идти.

— А вы? — спросил он.

— Я — третий лишний, там мне делать нечего.

Костин замялся.

— Идите, идите, — подтолкнул я его.

Когда за Сергеем захлопнулась дверь, я сел в машину, заметил время, выждал минут семь, и, убедившись, что встреча состоялась, поехал в Наркомат, радуясь чужому счастью.