Большая игра
Шрифт:
Жаль, но я не помнил и не знал, кто первым начнет производство хороших биноклей. В голове крутилась фамилия Цейс, но кто он, немец, француз, швейцарец или швед, я не знал. Тем более, может и не Цейс довел бинокли до ума, а совсем другой человек.
Мне нужен инженер, разбирающейся в оптике и увеличительных стеклах. А где такого найти? Волков однозначно заточен на другой профиль, он с металлами и механизмами любит работать. Может Баранова озадачить, хотя и у него иная специализация? Или постараться отыскать
На привал встали в восемь утра и отдыхали до шести вечера, выпив весь запас воды. Но мы проходили этой дорогой и прекрасно помнили, что чуть дальше нас будет ждать колодец.
— Пора бы уже этим американцем объявится, — заметил Рут. — Если конечно, их не убили. Обидно будет!
— Кому? — лениво поинтересовался Егоров.
— Нам, что приказ не выполнили.
Дворцов и Фальк хохотнули. Я промолчал, заканчивая ужин.
Осмотрев лошадей и проверив оружие, тронулись дальше. Примерно через час вернулся двигающийся впереди Рут. В руках у него находилась моя подзорная труба.
— Михаил, у нас гости. Далеко еще, но скачут быстро. Похоже, те сами американцы, которых мы ищем, — взволнованным тоном сообщил он.
— Сколько человек? — я поднял руку, заставляя эскадрон остановиться.
— От погони уходят трое на нескольких лошадях, а их преследуют какие-то азиаты. С бухарцами мы не воюем, значит, это хивинцы. Через пару минут они будут здесь.
— По дороге скачут? — все же уточнил я.
— Ага, — Рут остановил на мне вопросительный взгляд, ожидая, что я сейчас скажу. И я его не подвел.
— Эскадрон! Слушай мою команду! Спускаемся вон туда, встаем между двух барханов. Карабины к бою!
Дисциплинированные гусары быстро выполняли приказ. Мы спустились в ложбину, и она полностью скрыла всадников, да так хорошо, что с дороги нас никто увидеть не мог. Нет, конечно, враг нас увидит, но лишь тогда, когда окажется совсем близко, на расстоянии револьверного выстрела. А нам того и надо, сюрприз будет. Преследуемые и те, кто за ними скачут, вылетят прямо на нас — тут мы их и встретим.
Гусары успокаивали коней и проверяли оружие. На ближайший холм отправили двух наблюдателей и Рута, ставшего нашими глазами.
— Жаль, шампанского нет, — сохраняя невозмутимость, заметил Егор Егоров. Он достал револьвер, преломил ствол и проверил патроны. — Я бы не отказался.
— Тогда уж и барышень подавай, — присоединился к шутке Дворцов. Фальк, самый молодой из офицеров, никогда прежде не воевавший, приосанился в седле и постарался придать себе уверенный и бравый вид, не желая чем-либо уступать товарищам.
— Отставить разговоры, — негромко бросил я. Минуту или две ничего не происходило, мы видели лишь ноги и спины наших товарищей, выглядывающих противника. Затем Рут махнул рукой и сбежал к нам, поднимая пыль.
— Еще минута
— Готовсь! — выкрикнул я, вынимая из ножен саблю и поднимая ее вверх. По вытянувшемуся строю эскадрона прошла волна движения — гусары приложили карабины к плечу. Понятливые лошади замерли, понимая важность момента.
Первым делом мы услышали нарастающий топот копыт и какие-то вопли. Звук усиливался. Урез бархана перевалил джигит в халате и тюбетейке. Его лошадь хрипела и роняла пену, а седок нещадно хлестал коня ногайкой. Смотрел он назад, а повернувшись, заметил нас. Ручаюсь, такого изумления на чьем-либо лице я в жизни не видел! Да оно и понятно, ты убегаешь от погони, думаешь о неизбежной смерти, кругом безлюдная пустыня, и тут вдруг целый эскадрон гусар Смерти с оружием наизготовку! Тут не то, что удивишься, шаровары обмочишь от неожиданности!
— Куда, а ну стой, дура! — хриплый голос старшего вахмистра Чистякова, которого прозвали Лешим, заставил джигита вздрогнуть. Леший дал коню шенкелей, выехал вперед и схватил чужого коня за уздечку.
— Не убивайте! — в отчаянии закричал джигит, прикрывая голову рукам. Чистяков ему что-то ответил, но события развивались стремительно, и я ничего не услышал.
Вершину бархана перевалил еще один степняк, за которым следовал новый всадник — судя по одежде, европеец. Или американец, что более вероятно. Сцена повторилась — увидев нас, они буквально онемели от неожиданности, но их кони продолжали скакать в нашу сторону.
— Сюда! Быстрее! — я не знал, кого мы спасали, может и американца. Хорошо бы так и было, и нам можно будет вернуться к товарищам.
А затем с азартными криками урез холма перевалили первые хивинцы. Шесть человек разом устремились к нам и только тут они поняли, что в один миг из охотников превратились в добычу.
— Аллах! Спаси нас! — раздались крики, а на барханвыскакивали все новые и новые хивинцы.
— О, прибежище веры, пощади нас! Гяуры! Смерть! — предупредить тех, кто отстал, они не успели. Распыленные погоней, уже предчувствуя, как будут резать пленникам глотки, хивинцы взобрались на бархан, перевалили вершину и по инерции бросились вниз, прямо в наши объятья.
— Эскадрон — пли! Пли! — крикнул я, резким движением опуская саблю вниз, указывая острием на неприятеля. Мне нравилось чувство единения с людьми. Чувство, словно я дирижер, который руководит сотней послушных музыкантов. Гусары практически одновременно разрядили карабины. Запахло порохом, нас сразу же накрыло легкой дымкой пороховых газов.
Грохот, дикие крики, бьющиеся в агонии кони, пара джигитов, которым невероятно повезло остаться в живых… Одним залпом мы уничтожили больше двадцати человек.