Большая книга детективных приключений (сборник)
Шрифт:
Через пару минут вступил хор. Тоже негромко, тревожно и таинственно, он начал свою партию:
По стенке бегает микроб, За ним гоняется циклоп: «Поймаю – съем! Поймаю – съем!»Так пел хор. Голоса ансамбля подпевал не перекрывали его, а вторили, создавая фон. И дальше, чтобы ввести зрителей в мир клопов, хор слаженно, таинственно, но по-прежнему без музыки взвыл:
По стенкам бегают клопы, По стенкам бегают клопы — Туды-сюды! Туды-сюды!И
Танцовщицы мельтешили, вихрем проносясь от одной кулисы к другой. Мелькали кружева, качались раскрашенные перья и усики на шапочках, в свете прожекторов мерцали, пуская в зрительный зал искры, разноцветные блёстки, которых не пожалели артистки, расшивая свои костюмы.
А хор с подпевалами продолжал повторять одно и то же, загадочное:
По стенкам бегают клопы, По стенкам бегают клопы — Туды-сюды! Туды-сюды!Артистки кордебалета старались вовсю — под эти слова они сновали по сцене так, что казалось, будто они и правда носятся по стенам и даже по потолку.
И тут, неожиданно для зрителей, раздались лихие звуки баяна. Баян играл быстрый вальс. Барабан забил ритм. Остро и тоненько задинькал металлический треугольничек. Это оркестр, спрятанный за картонной дверью, начал своё выступление. Враз умолкли подпевалы, утих хор. Шесть танцовщиц кордебалета выстроились в линию и перешли на канкан. Шустро, развевая кружева панталон, они взмахивали ногами, стучали каблучками по полу и взвизгивали. Вот так, визжа и подпрыгивая, группа кордебалета и умчалась за кулисы. Публика проводила их самыми настоящими театральными аплодисментами, кто-то из зала даже крикнул «Браво!».
Из своего убежища Арина Балованцева резко махнула скрученным в трубочку текстом. Тот, для кого сигнал предназначался, понял её.
Дверь, на которой большими буквами было написано «КАБАКЪ», открылась — и оттуда резво выпрыгнул шарообразный Антон Мыльченко. Носик его был щедро накрашен красной губной помадой, уголки рта ему подрисовали трагически опущенными вниз. Пока артист закрывал бутафорскую дверцу, ноги его как-то сами собой заплелись одна за другую, Антоша чуть не упал, взмахнув руками, но удержался. И мелкими шажками бросился бежать по маленькой сцене, изображая, что бежит уже давно и в очень далёкий край. Он ещё ничего не говорил, но в зале уже хохотали и показывали на него пальцами. Антоша бежал, потешно переставляя тоненькие ножки под круглым тельцем, а хор под музыку оркестра слаженно гаркнул:
Маленький пьяненький клопик Вылетел из кабачка. И, от испуга Свернув в подворотню, Дал от жены стрекача.Вот тут-то и вступили все остальные подпевалы:
Сань, динь-динь! —пел один человек.
Бом, динь-динь! —подхватывал другой.
Папа-ясы! —отвечал третий.
Гоп-ясы! —быстро подвел итог четвёртый певец.
Ппи-пиньки! —прошлёпал губами пятый.
Бби-биньки! —добавил шестой. А вслед за этим хор быстренько подхватил:
ДалИ тут дверь кабачка снова открылась. Из неё, вперёд ногами, кое-как выползла такая же красноносая, в нахлобученном на неё всклокоченном парике Зоя Редькина.
Вот и она выползает Из-под дверей кабачка, —пел хор, пока Зоя с разухабистой улыбкой мутным взглядом осматривала собравшихся. Вот она, довольная жизнью, похлопала себя по животику.
Ну а в желудке Буйно играет Полный стаканчик вина. Вот так! —спел хор. И всем стало понятно, почему так хорошо этому персонажу и почему у него такой красный нос. И пока подпевалы слаженно выводили своё «Сань, динь-динь, бом, динь-динь…», Зоя Редькина, очевидно, клопик женского рода, стояла и наслаждалась происходящим. Но тут взор её упал на продолжавшего бежать Антошу — то есть на её муженька по сюжету данного произведения. Тот тоже понял, что обнаружен, сжался, упал на пол и в испуге принялся сучить ножками и дрыгать ручками. Добродушная девочка Зоя состроила такую злобную рожу, что сидящая в зале Антошина мама даже ахнула от неожиданности.
А Зоя-артистка оглянулась по сторонам. И дальше произошло следующее.
Злая клопиха находит Палку с крючком на конце. И этой палкой Бьёт по затылку Мужа на чьём-то крыльце. Ого! —сообщил хор. Зоя в точности принялась исполнять то, о чём поведал зрителям хор. И она, словно Петрушка в кукольном театре, стала наносить удары по бедной Антошиной голове, останавливая эти удары в каких-то десяти-пятнадцати сантиметрах от неё. Так она и долбасила, пока подпевалы на разные голоса верещали свои «Сань, динь-динь», «Бом, динь-динь» и «Папа-ясы» с «Гоп-ясами». Она, как и все остальные участники представления, не видела, как дико были вылуплены глаза завуча по воспитательной работе Маргариты Алексеевны, которая сидела в жюри, как замер, погружённый в ступор, артист больших и малых Анатолий Растаковский.
Да и смотреть за этим было совсем некогда. Потому что Антоша — избиваемый клопик — вдруг поднялся с пола. Хор тем временем сообщил:
Тогда её муж ненаглядный Утопиться в реке захотел.Артист Мыльченко поднялся на накрытый тёмным одеялом стул, патетически отставил ножку в сторону, взмахнул рукой и воскликнул:
Крикнул: «Прощайте! Не поминайте!»Хор уточнил:
И захлебнулся в воде… Буль-буль!Угнетаемый клопик отчаянно взмахнул ручками, спрыгнул за стул и исчез за кулисами.
Грустными и пронзительными напевами:
Сань, динь-динь, Бом, динь-динь! Папа-ясы! Гоп-ясы! Ппи-пиньки! Бби-биньки! И захлебнулся в воде! Да-да! —констатировали подпевалы и хор его смерть.
Оркестр грянул проигрыш, от которого у многих слёзы навернулись на глаза и мурашки понеслись по спинам. И вот тут-то противная клопиха поняла, какого прекрасного клопа-муженька она потеряла. Артистка Редькина принялась рвать на себе парик, метаться в разные стороны и страшно вращать глазами.