Большая книга перемен
Шрифт:
– Сменили.
– А вам ключи дали?
– Нет. Я не собирался к ним без спросу приходить, пока они жили.
– Да, – сказал участковый, – повезло им с вами.
Коле стало обидно, что какой-то пацан в форме так иронично и снисходительно о нем отозвался.
Он позвонил Сторожеву и Немчинову, те согласились помочь. Сторожев на всякий случай пригласил своего постоянного клиента и приятеля Дмитрия Бучкова, известного в узких сарынских кругах как ДБ, бывшего спортсмена-тяжелоатлета спортобщества «Динамо», а общество это, как известно,
Субботним утром приехали вместе с несколькими автомобилями-фургонами – для имущества. Долго звонили и стучали, потом ДБ показал в глазок корочку и пригрозил сломать дверь в административном порядке. Соседи при этом затаились, не вмешивались.
Дверь открыла старуха, мать семейства.
– Извините! – сказал ДБ, осторожно отодвигая ее. – Заходите, мужики!
Мужики, то есть Немчинов, Сторожев и Иванчук, зашли. Сторожев крикнул, что, раз не хотели по-хорошему, сейчас будем выносить мебель. Скажите спасибо, что бесплатно.
Вместо спасибо началось нечто невообразимое. Появились жены братьев с малыми детьми на руках, с криками и рыданиями, старуха тоже завопила что-то на молдавском, так громко, будто ее убивали, при этом Немчинов не мог не отметить поразительное сходство многих слов с латинскими (он когда-то изучал латынь, ему нравился этот язык). Набежали старшие дети – человек шесть от трех лет до пятнадцати. За что бы ни взялись друзья, тут же в эту вещь вцеплялись несколько рук, не давали, отнимали, тащили вглубь квартиры. Братья стояли позади всех, показывая, что они сопротивляться не собираются, но родню удержать не в силах.
– Эй, вы! – крикнул им ДБ, державший дверь, которую норовили захлопнуть, чтобы затруднить вынос вещей, – скажите своим, чтобы отошли!
– Мы говорим, они не хотят, – сказал один из братьев. – Что мы, бить будем своих детей, своих жен? Ты будешь бить своих жен и детей? Мы цивилизованные люди!
ДБ так поразила речь молдаванина, что он не нашелся с ответом.
А старуха от слов перешла к делу. Выбрав почему-то Немчинова, она пошла на него с воздетыми кулачками и начала постукивать ими в грудь Ильи, крича и брызжа слюной. Немчинов отступал, а старуха била, надо сказать, хоть не сильно, но больно. Немчинов не выдержал и схватил ее за руки. Тут же все разом страшно завопили, дети завизжали и заплакали, мальчик лет пяти вцепился в штанину Немчинова, один из братьев побледнел и сделал шаг вперед. Второй остановил его взглядом.
– Я не знаю, что делать! – прокричал Немчинов.
– А мы знаем? – раздраженно спросил Коля.
– Да не обращайте вы внимания, тащите и все! – крикнул ДБ. – Я прикрою!
– Нет, – сказал Коля. – Я так не могу. Уйдите все.
Иванчук, Сторожев и ДБ вышли. Коля сказал братьям:
– Видите, до чего вы нас довели?
– Это
– Постойте. Это моя квартира?
– Ваша, кто спорит.
– У вас срок аренды кончился?
– Договор кончился, мы думали, еще продлим.
– Не продлите! Мне нужна эта квартира! Моя квартира! Там машины, во дворе, я за них заплатил. Наверняка у вас есть родственники или кто-то. Переезжайте к ним, а потом снимайте что хотите, где хотите! Что не ясно?
– Дайте неделю нам.
– Давал уже! Неделю, еще неделю, еще неделю! Сколько это будет длиться?
– Неделю, обещаем.
– Не верю!
– Мы не виноваты, если вы людям не верите!
Коля вспомнил слова участкового. Еще немного, и он почувствует, что напал на чужую семью в их собственной квартире. Спорить бессмысленно. Надо уходить и придумать что-то другое.
Коля спустился вниз, вышел во двор.
– Ну? – спросили друзья.
– Чувствую, придется через суд. И пусть приставы их выволакивают.
– Зря, – сказал ДБ. – Приставы будут полгода с ними возиться.
– А ты сможешь детей вытаскивать? Старуху эту, женщин?
– Неприятно, конечно…
Сторожев сказал:
– У меня квартира довольно большая, переселяйтесь ко мне. Пока этот вопрос улаживаться будет.
– Спасибо, Валера. Может, даже и воспользуемся.
– Только не откладывайте, а то дом так стоит, что смотреть страшно.
Сторожев при этом старательно думал, что делает это вовсе не для того, чтобы Даша была рядом, а для Лили, для Коли. И ведь действительно первым порывом было помочь Лиле и Коле, но тут же вслед за этим подумалось о Даше, вот и пришлось спорить самим с собой, чтобы доказать себе, что тот в нем, кто бескорыстен, принял решение раньше, чем тот, кто имеет какую-то выгоду.
Да и выгоды никакой на самом деле – Валера в последнее время не так уж часто думал о Даше. О Наташе гораздо чаще, с удивлением обнаружив, что скучает. Хотя понимал: можно скучать по одной женщине и любить другую.
Дома Коля рассказал Даше о происходящих событиях, о заминке с выселением квартиры.
– Я что-нибудь придумаю, – сказала Даша таким голосом, будто теперь она была хозяйка в доме.
– К своим влиятельным друзьям обратишься?
– Может быть. Надо еще решить, что с Лилей делать.
– А что?
Коля, занятый все эти дни, поручил уход за Лилей полностью Даше, той пришлось бросить свои дела, фотостудию, оставить все на Володю.
– Ей хуже становится. Как-то резко, раньше так не было. Я боюсь, Коля. Ты знаешь, что у нее паралич правого глаза?
– Да. Делаю вид, что не замечаю.
– У нее и с речью хуже. Нервничает, капризничает. Лекарства не помогают, надо или дозы увеличивать, или что-то новое искать. Ей больно, понимаешь? Тебя весь день спрашивала.
– Сейчас пойду к ней.