Большая книга ужасов 2015 (сборник)
Шрифт:
– Несут, несут, – зашелестело в толпе.
Все зашевелились, подвинулись ближе, и рядом с Никой проплыли, покачиваясь, носилки, где угадывалось под простыней очертание человеческого тела. С тополя сорвался лист, упал в изголовье.
– Как прокляли подъезд, второе несчастье за месяц, – уловила она краем уха, выбираясь из толпы.
«А как же теперь кошки?» – подумала, косясь на пасмурную подворотню, невольно оглядываясь на мусорные баки, и вдруг увидела в углу высокую фигуру в темном плаще. Ника беззвучно открыла рот, пытаясь
В подворотню, надсадно урча, завернула машина.
Ника моргнула, а когда глянула снова – в углу мужик забрасывал в контейнер битком набитые пакеты со строительным мусором. Он был в плаще, видать, накинул от дождя, а из-под плаща торчали ноги в трениках и пластиковых черных шлепках.
– Вот черт… – помотала она головой. – Мерещится уже.
Заморосило. Ника вспомнила крышу, закат, а главное – Леву, светлоглазого, лунного, прекрасного. Потерпеть до вечера! Всего несколько тягучих, бесконечных, липких часов – и она его увидит. Черный котенок высунулся из подвального окошка, беззвучно разинул розовую пасть и спрятался обратно.
Каждая уважающая себя кошка знает, что она – божество.
Люди приносят ей вкусно пахнущие дары и кладут в миску.
Кошка снисходит.
Люди склоняются к ней и почтительно берут на руки.
Кошка довольно жмурится.
Люди украшают свое жилье шкафами, с которых так хорошо прыгать вниз, и вешают мягкие шторы, по которым так удобно карабкаться вверх, к форточке.
Человек приходит с улицы – и божество важно встречает его в прихожей.
Человек ложится спать – и божество охотно вскакивает к нему на постель.
Божество таскает колбасу со стола, а среди ночи роняет с самого высокого шкафа жестяной тазик. Человек отрывает голову от подушки и громко зовет божество по имени.
Кошка забивается под диван и молчит.
Она любит своего человека.
Что делает дом, когда остается один, без людей?
Тонкие сквозняки засовывают прозрачные пальцы в оконные щели. Батарея сочится теплом, цветок тихонько покачивает листьями. Еле слышно осыпается крупа в банке внутри кухонного шкафа. Круглая капля срывается с крана, беззвучно летит в черное отверстие трубы. С треском отстают от стенки обои, тихо шевелятся фотографии в толстом альбоме. Гудят, остывая, черные внутренности телевизора.
И тут просыпается божество.
Когда люди уходят, дом играет с кошкой и забывает, что он – пустой.
Хозяин болот
Торжественный голос ведущей раздражал. Ее собственное имя – Ангелина – пафосным хрусталем рассыпалось по рядам. Тишка, глядя в пол, чинно поднялась на сцену. Короткий поклон залу. Шаг к инструменту.
Перед ней стоял папин джип. Тишка медленно потянула на себя дверь со стороны водителя, назад полезли притихшие родители. Все молчали.
Тишка подкрутила под себя
Быстрый взгляд в ноты. Мгновение полного сосредоточения.
Она повернула ключ зажигания.
Клавиши подались, завибрировали мощные струны внутри рояля – и музыка потекла в зал.
Она мягко тронулась с места, выжала газ и закрыла глаза.
Музыка похожа на черную комнату, надо войти в ее черную дверь с белыми зубами… Пальцы нежно, легко вели мелодию.
Ровно работал двигатель, она слышала с закрытыми глазами, как мощная машина набирает скорость…
Музыка разгоралась у нее под руками.
Воздух за окном потек и заревел. Родители сзади закричали.
Музыка рванула из-под пальцев точно граната. Черная комната вспыхнула, заклубилась красным безжалостным огнем.
Джип на полном ходу свернул с дороги и полетел под откос, стекла лопнули, изнутри ударило пламенем. Мама сзади протягивала к ней обгоревшие руки, а Тишку взрывом вынесло в лобовое стекло…
Она открыла глаза на песчаном склоне. Перед лицом маячил полузасыпанный бумажный самолетик с обгоревшим крылом. «Я хочу быть свободной!» – беззвучно шевеля губами, прочитала она…
Аплодисменты вдруг обрушились на голову, она поняла, что стоит у края сцены, автоматически кланяется… Прожекторы с боков сильно слепили глаза.
Внизу ждал ее папа с букетом – изящный стебелек орхидеи… мама расцеловала, в уши что-то шептали, дергали за руки, поздравляли.
Конкурс – всегда интриги: кто-то болеет за лучших, кто-то – за своих, все примерно знают, кто и что может, кто фаворит, а кто – неудачник. Но музыка часто ломает все интриги.
Тишка знала, что победила. Весь зал это знал.
Потому что музыка взяла ее за руки – и подожгла, и сожгла дотла в своей темной комнате, освещая углы.
Когда наконец все закончилось – награждение, поздравления, фотосессия, – она с трудом дотащилась до джипа. Мама, обычно сдержанная, звонила друзьям, счастливо теребила бабушку, повторяла снова и снова, как Ангелина вышла, такая суровая, а потом – чудо, восторг, полет!
Тишка протиснулась назад, джип мягко тронулся с места.
А вдруг вот так ехать, ни о чем не думая… а из ниоткуда – скрежет железа, звон стекла…
Тишка потрясла головой. Она засыпала. Мотор спокойно урчал, мимо пролетали ряды фонарей, мигали светофоры, порой машина застревала в коротких пробках.
А вдруг родители погибнут, разобьются, и останутся они с бабушкой совсем одни?
– Гелька, проси чего хочешь! – обернулась к ней с переднего сиденья мама. – Да ты спишь уже, что ли?
– А? Да, глаза слипаются…
– Чего хочешь, то тебе и купим, говорю. Мечты должны сбываться!
– А? да. Хорошо… должны.
Перед глазами снова маячил серый мелкий песок, из которого торчал полузасыпанный бумажный самолетик. За спиной что-то дымилось, пахло горелым мясом.