Большая книга ужасов 2015 (сборник)
Шрифт:
Говорят также, что священные кобры на головах сфинксов порой оживают, извиваются и шипят что-то звездам на своем змеином языке.
Девушка остановилась на мосту, ветер трепал ее длинные рыжеватые волосы, дергал полы светлого плащика. Она нервно поправила сумочку на плече, всмотрелась в ночную реку.
Как порой холодно на реке. Ветер, ветер… На всем белом свете.
Ветер остужал лицо, забирался в рукава ветровки. Внизу у быков моста Нева закручивалась в водовороты, сплеталась
Гранит холодный. Она легла на него животом.
Недавно снилась умершая бабушка, шевелила в тишине губами, а она кричала в ответ: «Бабуля, не слышу! Ничего не слышу!» Та беззвучно плакала. Сверху падали огромные хлопья тополиного пуха, заметали город. В пуховых гнездах дремали серые дома, чуть светились синим огнем окна. А внутри, если присмотреться, все комнаты были забиты пухом, и у спящих чернели страшные разинутые рты.
Раньше говорили – не дай бог, попадешь в пухлый час.
Вода внизу завораживала, водовороты то исчезали, то снова выныривали из глубины.
Рыженькая обернулась – показалось, что кто-то встал сзади, – но пуст был мост, никто не шел мимо. Только ветер и вода внизу.
– Бабушка, ты меня слышишь?
– Бабушка не слышит, – отозвался вкрадчивый голос за спиной. – Ты тут совсем одна.
Она не стала оборачиваться. Последний месяц ей снились страшные сны. Белое лицо с той стороны окна. Ползущие по подушке рыжие волосы. Черная земля на страницах любимой книги. Плюшевый мишка с оторванной головой. Перевернутый портрет бабушки на мокрой стене.
– Бабушка-а-а-а, я боюсь! – всхлипнула она в пустоту.
– Не бойся, – голос стал нежнее.
Мимо, вертясь, пролетела тополиная пушинка.
– Посмотри вниз, просто посмотри вниз…
Она увидела, как в неверном свете фонарей речные струи складываются в огромное лицо. Два черных водоворота вращались на месте глаз, а белая пена растягивалась в зубастой улыбке. Водяной человек поднялся ей навстречу, разевая черный текучий рот. Она дернулась – и полетела сквозь ветер вниз.
Сердце ее разорвалось еще до того, как рыжие волосы коснулись воды.
Под утро Питер становится пустынным и тихим. Около четырех с улиц исчезают прохожие. Машины, конечно, шарахаются туда-сюда по центру, но все равно город глух и одинок. Макс с Ильюхой как раз возвращались пешком с вечеринки, дурачились на пустой улице. Макс щелкал фотиком, Ильюха охотно позировал.
– Айда к сфинксу! Лезь туда. Супер картинка будет.
– Супер!
– У-у-у, какая киска… Эй, киска, сожри сосиску!
Они долго по очереди кривлялись у статуй. Вспышка била в глаза.
– Давай у этих еще зверюг. Шо за
– Грифоны.
– Эй, грифон, сожри айфон!
Спустились к бронзовым грифонам пониже. Тут, у воды, было свежо, волны терлись о длинные ступени.
– Слушай, давай я на эту крылатую собачку верхом сяду.
– Во тема! Тагил рулит!
– Круть…ммааааа! А-а-а!
Макс выронил фотик от неожиданности. Илья, визжа, сползал с грифона.
– Ты че? Эй! Че за приколы?!
– Валим!
Ильюха проворно, на четвереньках, ломанулся вверх по лестнице.
– Очумел?!
– Она смотрит!.. На меня!.. Она… там!
Макс уставился в морду сфинкса – кто она? куда смотрит? – но Ильюха, подвывая, ткнул рукой в воду.
У ступеней качалось что-то длинное, вроде бревна. Потом Макс разглядел белое лицо с ямами глаз, змеящиеся по щекам волосы, водоросли… и сам взвизгнул:
– Трупак!
– Ут-топ-лен-ни-ца! – лязгнул зубами Ильюха.
Макс подхватил фотик, перегоняя друг друга, парни бросились подальше от проклятого места.
И снова на набережной стало тихо.
Только машины неумолчно гудели неподалеку да плескала о ступени вода.
А потом по стене скользнула огромная черная тень.
Утром в пятницу Ника первым делом полезла смотреть, в Сети ли Тишка.
Мама неслышно заглянула к ней в комнату, увидела, что дочка азартно стучит по клавишам, и тихонько, с облегчением, прикрыла дверь. А Ника увлеченно выстукивала: «Высокий, на целую голову выше меня, представляешь, а глаза – чума всей бабки! бабка всей чумы! Он меня давно заметил… тьфу, это даже не важно. Вечером мы…»
«Ой, у меня завал сейчас, но час после музыки твой», – отозвалась Тишка.
«Ага, заметано».
«Я тебя очень жду, расскажешь все!»
«Да я просто лопну, если не расскажу!!!»
После музыкалки Тишка всегда могла отговориться тем, что у нее еще сольфеджио или специальность. Тогда ее забирали на час позже. Подруги встречались в вестибюле и убегали в конец коридора, в маленький потайной тупичок с широким продавленным креслом. Лучшее место, чтоб поделиться секретами.
Тишка с круглыми от любопытства глазами плюхнулась в кресло, а Ника, волнуясь, ходила туда-сюда и говорила, говорила… Тишка сыпала вопросами: какой он? в каком классе? ну хоть примерно? наверх полезла?! вот ты крейзи… боже, как страшно! а потом? луна-а? да ладно! честно? а вы целовались? львица на доме? окно без света? сегодня вечером? ой, Ника-а-а-а-а…
Тишкины глаза мягко посверкивали. Она сама сейчас сидела на крыше, а за руку ее держал незнакомый светловолосый парень. Было весело и одновременно грустно. Нике повезло, а у нее, наверно, никогда такого не будет. Ее родители за хлебом не отпускают одну, не то что на крышу.