Большая книга ужасов 2016
Шрифт:
Идя вдоль этой трассы, можно было довольно скоро попасть на просторный речной берег. Сразу у дороги поднималось из сугробов какое-то несуразное строение с полинялой вывеской «У Фани». Должно быть, когда-то здесь было небольшое кафе, а потом его то ли закрыли на зиму, то ли вовсе забросили. На берегу, почти напротив бывшего кафе, виднелся огромный старый-престарый дебаркадер [2] – облезлый, давно потерявший первоначальный цвет. Чуть поодаль торчали прямо из снега почерневшие перила. Наверное, там был погребен в сугробах небольшой причал
2
Дебаркадер – плавучая пристань в виде большого судна с двумя или тремя палубами, которая обычно стоит у берега. Через дебаркадер проходят с берега на корабли.
Валюшка уже знала, что Городишко исстари жил браконьерством, особенно летом. Судя по рассказам Сан Саныча, как потеплеет, много народу из Нижнего наезжает, да так все лето и проводит у реки, а дома, которые сейчас кажутся необитаемыми, оживают. Но и зимой речной лед был испещрен пятнами прорубей. В ясные дни около них несходно сидели люди в тулупах и валенках, то и дело странно взмахивая правой рукой, а порою и высоко вздергивая ее – с болтающейся на крючке щукой.
Валюшка однажды подошла и полюбопытствовала, что же это они делают и почему машут руками. Оказывается, у каждого рыбака было короткое удилище, а леска у него, как объяснил Валюшке один словоохотливый рыбак, очень длинная: такая, что блесна в виде маленькой серебристой рыбки ложится на дно. Чтобы рыбка поблескивала и казалась щуке живой, чтобы щука захотела на нее броситься и, значит, попасться на крючок, блесну надо постоянно вздергивать, шевелить. Вот рыбаки и помахивают рукой, отчего сама удочка называется «махалка».
Этот словоохотливый рыбак даже показал Валюшке полосу чистого, свободного от снега льда (такие полосы причудливо вились между сугробами, и было невозможно понять, почему где-то снег громоздится сугробами, а где-то даже не задерживается на льду), и она, встав на колени и низко-низко нагнувшись, разглядела под толщей темной воды, между колышущимися на дне растениями, серебряный промельк рыбки-блесны.
А когда Валюшка выпрямилась, рыбак уставился на нее так ошарашенно, словно только что ее увидел, и воскликнул:
– А я-то думаю, что ж в тебе такого странного?.. Ты чего так легко одета?! Неужели не холодно?!
Ну да, он сидел около своей проруби в тулупе, ушанке и валенках, а Валюшка стояла перед ним с непокрытой головой, в кроссовках, джинсах и ветровке. Все это купила ей Марина Николаевна. Она и новую теплую зимнюю куртку купила (очень красивую, не то что невзрачная детдомовская, которая у Валюшки раньше была!), только в ней было очень жарко…
Вообще чуть ли не все, кто видел Валюшку на улицах, начинали расспрашивать, не холодно ли ей, не сошла ли она с ума и не желает ли отморозить руки, ноги, уши и прочие части тела.
Еще спасибо, что не спрашивали, почему у нее на морозе не вырывается парок изо рта, как у всех нормальных людей!
Ну что ответишь людям? Не станешь ведь каждому рассказывать свою историю и сообщать, что ты, прямо скажем, не вполне нормальная! Поэтому Валюшка предпочитала
И вот однажды в такой приятный туманный денек Валюшка собралась спокойно прогуляться.
Лёнечка, встретившийся ей в коридоре со своим словарем-неразлучником, поглядел вприщур и пробормотал кислым голосом:
– Под стреху сорока лезет – к вьюге.
Валюшка насторожилась было – неужели погода испортится? – однако Лёнечка, по своему обыкновению, тут же брякнул несусветное:
– В метель черти кружатся в снежных вихрях вместе с ведьмами и колдунами.
Валюшка только плечами пожала и пошла своей дорогой.
Лёнечка крикнул вслед:
– Видеть во сне прорубь есть знак великой опасности! – но Валюшка даже не оглянулась.
Надоело, честно! Слова просто так не скажет – все несет какую-то пургу!
Валюшка долго бродила по берегу. Было очень интересно петлять по причудливым тропинкам, оказываясь совсем не там, куда направлялась сначала.
Внезапно она заметила какое-то движение на льду. Пригляделась – и увидела вдали две приближающиеся к ней темные фигуры.
В первую минуту она удивилась: неужели кто-то из жителей Городишка все же вышел в туман на лед? – однако через некоторое время разглядела, что это двое мальчишек. Причем совсем маленьких. И они шли одни, без взрослых.
Валюшку даже в жар бросило. Там ведь проруби кругом! А вдруг поскользнется кто-то и провалится?!
– Эй, вы! – крикнула она, помахав им. – Осторожно! Под ноги смотрите!
Дети замерли. Похоже, они только сейчас осознали опасность.
– Вот кто их, интересно, таких маленьких, отпустил одних? – проворчала Валюшка. – Может, они тоже детдомовские, как я?
Впрочем, в Городишке детдома не было. Значит, просто родители у них такие безалаберные, что за детьми не смотрят.
Но малышню придется выручать. Вон как напугались, бедолаги: встали и стоят, будто с места сдвинуться не решаются.
Валюшка побежала по тропинке, ведущей на лед, и невесть откуда взявшийся ветер ретиво подгонял ее.
Что-то чернело сбоку. Валюшка глянула туда – и чуть не упала. В оледенелом сугробе лежала мертвая черная собака с оскаленной пастью. Лежала она здесь, наверное, уже давно – ее почти занесло снегом.
Валюшка передернулась, отвернулась и хотела было обойти этот сугроб, как вдруг увидела, что дети сорвались с места и помчались к ней, держась за руки и совершенно не глядя, куда бегут.
– Стойте! – крикнула она. – Я вас проведу! Стойте!
Но было поздно! Один из мальчиков поскользнулся на краю проруби и сорвался в нее, утащив за собой второго.
Черная вода в белом ледяном круге всплеснулась – и улеглась…
– Нет! – закричала Валюшка и кинулась вперед не разбирая дороги.
Она даже не замечала, что плачет, пока не обнаружила, что все плывет перед глазами. Остановилась, смахнула слезы, огляделась.
Там и сям темнело несколько прорубей. Но в которую из них провалились дети?..