Большая книга ужасов. Millennium
Шрифт:
– Вот, – сказала она, опуская в яму инструмент, – мы всегда держим ее на кладбище, чтобы не таскать с собой, там и грабли есть, если понадобится.
– Обойдемся!
Пашка прислонился к одной стенке ямы, ногами – враспор – уперся в противоположную.
– Так, сейчас попробую подцепить, – сказал он.
– Тебе неудобно, давай я спущусь! – предложила Ксюха.
Но Паша не слушал. Извернувшись, он старательно пытался подцепить край крышки гроба. И вдруг к стуку его лопаты добавился
– Она жива! – крикнул Пашка и подцепил-таки доску. Потащил ее вверх, вода хлынула в щели. Из гроба раздался крик ужаса.
– Ой, она захлебнется! – испугалась Наташа. Пашке с большим трудом удалось приподнять крышку, он хотел поставить ее стоймя, чтоб не мешала. В гробу извивалось тело девушки в свадебном платье. Пашка схватил ее за руку, дернул на себя, поскользнулся и рухнул в гроб.
– О господи! – завопила Ксюха.
Теперь на дне ямы возились двое. Вода ушла куда-то вниз, осталась вязкая грязь. Крышка накренилась, готовая упасть и накрыть узников могилы. Ксюха легла на живот, свесилась вниз и схватилась за крышку обеими руками.
– Паша, Пашка! – закричали они вместе с Наташей. – Тащи ее наверх!
– Света! – догадалась позвать девушку Ксюха. – Не бойся! Мы тебя спасем!
Грязные тела внизу отпрянули друг от друга.
– Она дерется, – пожаловался Пашка.
Девушка встала и прижалась спиной к стенке ямы. Взгляд у нее был почти безумный, но вполне человеческий, живой.
– Света! – позвала Ксюха.
Девушка подняла голову. Да, это была она, та самая Славкина невеста, длинное платье облепило ее тело, с волос стекала вода. Она провела ладонью по лицу и сказала:
– Я тебя помню…
– Вот и прекрасно! – обрадовалась Ксюха. – Пора вылезать! Наташ, давай-ка сюда футболку. Паша, толкай Свету снизу.
Втроем им удалось, хоть и с трудом, вытащить девушку наверх.
Потом они выволокли Пашку, грязного по самые уши.
– Ну и дела! – выговорил он, отплевываясь и поглядывая на сжавшуюся в комок девушку. – Это же точно Светка!
Девушка подняла голову, проговорила с трудом, зубы стучали:
– К-как я з-здесь ок-казалась?
– Долгая история, – ответила Ксюха, – мы тебе потом все расскажем, а сейчас пойдем-ка лучше домой, а?
– Д-домой, – согласилась девушка. Она была сильно истощена, совсем как в Ксюхиных снах, но живая! Живая и нормальная.
Пашка помог девушке подняться с земли, позвал Клуню. Наташа подхватила Свету с другой стороны.
– Я сейчас, – сказала Ксюха, оглядываясь в поисках зеркала. Оно свалилось за край могильной ямы, расплавленное, покореженное, все в каплях застывшего металла и окалины. Больше оно ничего не отражало. Не могло. Но Ксюха все-таки подобрала его. Такие вещи нельзя оставлять ни в мире
Глава двадцать четвертая
Ведьма и колдун
А дождь все не начинался. Ребята брели по дороге, поддерживая спасенную девушку. Ксюха несла останки проклятого зеркала и думала – куда бы его деть? Только сейчас она поняла, как сильно устала.
Когда они добрались до своей улицы, то заметили какое-то необычайное оживление. Люди бегали от дома к дому и что-то кричали.
Прямо перед ними возник Славка. Глаза пьяные, красные… Он уставился на Свету, замотал головой.
– Слава, Славочка! – позвала она, протягивая руки. Славка, даром что пьяный, успел подхватить ее, оседающую на землю. Пашка не удержал бы ее в одиночку.
– Светик, ты! – ошалело твердил Славка.
– Я, – она заплакала, цепляясь за его руки.
– Да что ж это! – раненым буйволом взревел жених, поднимая ее. – Да что же это такое, а?! – И он пошел прочь, неся на руках свою невесту.
– Пожар! – раздалось над Ксюхиным ухом.
– Горим! – завопили рядом.
– Кто? Кто горит?!
– Игнат!
– Да ну!
– Баранки гну!
– Люди-и-и! Горим!
– Бежим! – спохватилась Ксюха. И снова они бежали по сухой земле, по косогору вниз, к огородам, и дальше, к опушке, над которой уже вырастало оранжевое зарево пожара.
Дом полыхал. Люди стояли группами и глазели на огонь, изредка перебрасываясь замечаниями.
– Молния шарахнула, оно, слышь, и полыхнуло!
– А кто видел-то?
– Я видел!
– Да что же вы стоите? – крикнула Ксюха. – Там же человек сгорит!
Кто-то пожал плечами:
– Так не подступиться…
Пашка рванул к гигантскому пожару, но Наташка крепко вцепилась в него:
– Ненормальный! Сгоришь!
Угли звонко стреляли, в лицо дышало жаром, веером летели искры.
– Дерево-то сухое, вот и…
– Пожарных вызвали, да только когда они поспеют…
Вдруг из толпы с диким воплем вырвалась женщина, ее длинные черные с проседью волосы развевались, в них вспыхивали и гасли искры пожара.
– Игна-а-ат! – крикнула она.
– Стой!
– Куда!
За ней бросились, попытались схватить… кричали… но все было бесполезно.
Хаврониха исчезла в огне.
– А-аааааааааааа! – раздался над пожарищем многоголосый вой и сгинул в реве бушующего огня.
Ксюха стояла как завороженная. Сверток с расплавленным зеркалом жег ей руки. Люди бегали с ведрами, выплескивали воду в огненную бездну, которая пожирала все, до чего только могла дотянуться. К колодцу у дома было не подступиться, там стоял нестерпимый жар. Люди были бессильны перед стихией.