Большая книга ужасов
Шрифт:
Ленька увидел некрутой спуск в камышах, небольшой и, кажется, незаметный издалека, и повел коня туда. За высокой травой, может, деревенские и не заметят. Сейчас окунутся по-быстрому, Гриша и негрязный почти. Конь тянулся к траве, что категорически запрещалось у реки, Ленька сам не помнил, почему. Он взял Гришу покрепче за недоуздок и завел по брюхо – до травки не дотянется теперь. Из-за высоких зарослей было видно Ирку с Пирсом выше по реке, а за ней – компанию деревенских ребят: всего трое, но явно старше Леньки и, кажется, уже поглядывают в его сторону. Быстро сполоснуть
Вот загадка: двадцать человек в конюшню ходит, все москвичи. Казалось бы, деревенские должны одинаково ненавидеть всех, а вот и нет. Почему-то всегда они докапывались только до Леньки. Если, например, лошадь без присмотра – это одно: угонят и не посмотрят, чья. А с людьми – нет. Именно Ленька им чем-то не угодил, причем всем сразу. Зачинщик, конечно, Фока. У него фамилия Фокин, отсюда и кличка дурацкая. Но этот с дурацкой кличкой был заводилой у всех деревенских, и Леньку третировал с первого дня, как тот пришел в конюшню.
Парни явно смотрели в Ленькину сторону, Фоки среди них не было, ну и что? Один в синих плавках кивнул остальным, все не спеша вышли на берег и направились к Леньке. Пора валить. Гриша бултыхал мордой в воде, расфыркивая брызги. Ленька пару раз провел мокрой рукой по лошадиным бокам – вот и помылись. Извини, друг, дольше некогда, а то кто-то схлопочет так, что еще неделю не сможет вывести тебя к реке.
У берега Гриша поупирался, торгуясь за право сорвать запретную речную травинку, чем и дал фору Фокиной банде.
– Здорово, ботан! – Ленька знал этого в синих плавках и тех двоих, что с ним: второй с облупленным носом, самый старший, наверное, десятиклассник, и третий – маленький, самый загорелый и самый вредный. Только не знал, как их зовут, такие не представляются.
– Сам ботан. У меня две тройки за прошлый год. Здрасьте.
– Ты что такой невежливый? Сразу обзываться... – Вот что тут ответишь? «Сам невежливый» или еще смешнее: «Ты первый начал»? Любая Ленькина реплика только приближала назревающую драку, и даже отмолчаться не помогло бы. Можно было еще спасти положение: прыгнуть Грише на спину и умчаться вдаль. Но на Грише ни седла, ни уздечки, один недоуздок с поводом. В такой экипировке лошадь, конечно, управляема, но вся управлямость на честном слове. Захочется Грише, например, повернуть не туда или понести, Ленька его не удержит одним поводом без трензеля. И Гриша, подлец, это знает.
– Че молчим-то? – А что здесь отвечать? Ленька многозначительно посмотрел на этого в синих плавках и привычно схлопотал в нос. Кровь хлынула моментально: если нос методично разбивать два лета подряд, он начнет кровить от одного прикосновения. Ленька молча запрокинул голову, нагнулся сорвать лопух и был наказан ногой под дых:
– Я с тобой разговариваю!
«О чем?» – Ленька старательно сглатывал слезы, но они предательски просачивались и еще больше злили деревенских. Маленький взял Гришу за недоуздок и, как ни в чем не бывало, попросил:
– Дай покататься.
Ежу понятно: стоя на карачках с разбитым носом очень трудно отказать человеку в невинной просьбе. Даже если знаешь, что тебе потом придется
– Ну-ка оставили чужую лошадь! – Ирка на Пирсе подъехала по воде. Прежде Леньке издалека было не видно, а теперь разглядел: хитрая Ирка надела под недоуздок уздечку. Сергеичу за пятьдесят метров (или где он там) не видать, а лошадь управляема.
– Оставили чужую лошадь, – повторила Ирка. – Домики-то ваши продать хватит на такого араба? Я вот папе скажу, и кому-то придется долго сидеть. Это не ваш глухой участковый.
– А кто? – странно спросил мелкий, обходя Ирку сбоку. Хотел стащить за ногу, но не тут-то было. Ирка развернула коня задом к мелкому, и случилось то, что всегда случается с теми, кто подходит к Пирсу сзади. Конь прижал уши и брыкнул задними ногами так, что, не успей мелкий отскочить, ему досталось бы серьезно. А так: схватился за ребра, сел напротив Леньки и одними губами сказал: «Убью».
– Кто ж тебя учил к лошади сзади-то подходить! А еще деревенский. – Ирка смотрела на мелкого, как учительница младших классов на провинившегося ученика. Потом как будто вспомнила, о чем они говорили: – Прокурор. Пошли, Ленька, Сергеич звал давно. – Она многозначительно глянула на компанию. Типа: «Подумайте-подумайте, оно вам надо?» – и уехала на несколько шагов вперед, показывая, что не боится.
Ленька не заставил себя ждать: вскочил, зачем-то бросил: «Пока» – и потрусил пешком следом за Иркой. Дистанцию надо было держать, все-таки Гриша был без уздечки: вдруг ему захочется показать Пирсу, кто здесь главный. Мелкий заржал ему в спину, а тот в синих плавках высказал:
– Беги-беги! Завтра увидимся!
– А я Фоке привет передам, – добавил мелкий, и стало совсем кисло.
Ленька плелся за хвостом Пирса, метрах в пяти, удерживая Гришу за недоуздок от необдуманных поступков. Хотелось ныть, и он знал, что Ирка поймет.
– Чего они до меня докопались, а? Вот скажи, что я им сделал?
– Просто глянулся. Не бери в голову, Лень. Раньше вон Лысого гоняли...
– А как я пришел, переключились на меня!
Этот разговор велся у них не в первый раз, но Ирка никогда не отпиралась и не забывала своей роли. Она каким-то девчачьим чутьем понимала, что Леньке это нужно, и терпеливо выслушивала все, что уже знала наизусть.
– Как думаешь, правда Фоку натравят?
– Так он и дал себя натравить! Он у них главный... – Ирка быстро спохватилась: – Обычный хулиган. Вырастет – пойдет работать охранником сутки через трое, пока не сопьется, как полдеревни. Забей!
Леньке стало легче, хоть нос еще и кровил. Его почему-то грела эта мысль, что Фока и дружки обязательно сопьются и вообще плохо кончат. Посмотрим потом, кто над кем поиздевается!
Впереди уже показался бетонный забор конюшни. У забора загорали Сергеич, Лысый и Митька, уже без лошадей – успели накупаться.
– А чего про отца-прокурора соврала, думаешь, поверят?
– Думаю, не захотят проверять на себе... Ой, иди вперед, отвлеки Сергеича. А то увидит у меня уздечку в неуставное время...