Большая кровь
Шрифт:
Я приведу два маленьких, но реальных примера. В 1965 году и ходе очередной и ндо-Пакистане кой войны Пакистан только в одном бою умудрился потерять сразу 100 танков М-48 «Патон III». А 6 января 1981 года в грязи долины Хархи «гениальные» иранские полководцы потеряли более 100 «Чифтенов» и М-60, добавив к ним 7 и 8 января еще сотню танков из 16-й танковой дивизии (итого 300 танков «Чифтен» и М-60). Если такие потери происходили в боях между противниками более-менее равными по уровню мастерства, то почему у многих вызывают недоверие такие же потери бестолковых советских мехкорпусов от действий лучшей на тот момент армии мира?
К истории вопроса: противотанковый оборонительный район
В
I ю не было, противотанковые районы появились почти одновременно с танками как таковыми. Системная организация противотанковой обороны началась в германской армии в январе 1917 года с создания так называемых «батарей ближнего боя» для борьбы станками (в Красной Армии периода Гражданской войны они получили название «кочующих батарей). В российской армии организацию ПТО начали с момента издания приказов № 0234 и 0239 от 8 (21) и 15 (28) января 1917 года.
К окончанию Первой мировой войны система ПТО обеих воюющих сторон получила приличное развитие и была довольно насыщенной всевозможными противотанковыми средствами, но годилась она только для заблаговременно занятой (позиционной) обороны. В наступлении она не действовала — батареи ближнего боя не имели тогда наличного автотранспорта, да и не владели их расчеты тактикой быстрого развертывания во встречном бою (см. разгром немецкой пехоты французскими «Рено» FT-17 3 июня 1918 годау Виллер-Котере), а противотанковые рвы (глубиной 3 и шириной 4—5 метров с наклоном 45 градусов), железобетонные препятствия (высотой 2,5 и шириной 1,7 м) и «каретки Шумана» неактуальны для наступающей пехоты. Совершенствованием этих «узких мест» немцы всерьез занялись в 30-е годы и, как показали последующие события, реализовали свои идеи вполне успешно.
Первый в истории советский противотанковый район был создан в районе Каховского плацдарма в августе 1920 года усилиями командования 51-й СД (командующий В.К. Блюхер, начальник штаба В.К. Триандафилов) и военного инженера Д.М. Карбышева.
Ну так в чем тогда проблема? Отчего советские танковые части оказались не готовы к применению против них противотанковых районов? Отчего советская пехота оказалась не в состоянии ответить вражеским танкам той же монетой? Тут есть ряд нюансов.
Для начала, советские танкисты были вообще подготовлены хуже некуда. «Вперед, следуй за ведущим танком, делай как я» — вот и весь творческий багаж советских танкистов. Понятно, что в подобных обстоятельствах любое изменение обстановки на поле боя было для них как серпом по одному месту. Советским стратегам в предвоенные годы ПТО предполагаемого противника виделась такой, какой она была в Первую мировую войну — сплошной линией траншей с эскарпами и контрэскарпами впереди и позади (отсюда упор на «прыжковое качество» танков БТ — требовалось сигать через противотанковые рвы), плюс кое-где противотанковые заграждения в виде металлических «ежей» или мини-пирамид Хеопса — железобетонных надолбов, а также минные поля.
Ответом на все эти предполагаемые вражьи ухищрения должна была стать скорость. На полном газу советские танки перепрыгивают рвы и траншеи, выходят из зоны обстрела вражеской артиллерии (располагающейся побатарейно за первой линией траншей) и огневых точек. Главное — скорость. Чем выше скорость, тем меньше потери, скорейшее преодоление переднего края противника — залог низких потерь и полной победы.
Что до собственной ПТО, то противотанковой артиллерии в составе советских мехкорпусов первоначально не было — это считалось излишним для АБТВ РККА. Пехота же была насыщена противотанковыми пушками, имелись и отдельные противотанковые дивизионы. Но тут вот какая штука. Советские «сорокапят-ки» и отдельные противотанковые дивизионы предназначались для действий в передовых боевых порядках пехоты, которая и сама располагалась на острие
В обязанности расчетов советских «сорокапяток» вменялась непосредственная поддержка стрелков в наступлении — стрельба по огневым точкам и танкам противника, располагавшимся перед фронтом атакующих стрелковых цепей (появление этих танков в большом количестве на фланге и в собственном тылу стало неприятным сюрпризом для советских артиллеристов). А поскольку батареи находились с пехотой в первых рядах, вместе с ними же они попадали под огневые удары и в окружение. Никаких противотанковых районов расчеты советских противотанковых орудий (многие из которых в стрелковом отношении были подготовлены весьма и весьма прилично) не создавали, действуя:
а) в наступлении — поорудийно; б) в обороне — побатарейно.
На практике все оказалось куда проще — без бетона, надолбов и контрэскарпов. Противотанковые районы Вермахта, с которыми столкнулись советские танки, представляли собой артиллерийские засады одного или нескольких замаскированных противотанковых орудий ( с 1943 года немцы стали применять противотанковые группы до десяти орудий в каждой — так называемый Pakfront), размещавшихся натанкоопасных направлениях и действовавших самостоятельно. Расчеты этих орудий были подготовлены великолепно: выжав максимум из одной позиции, они быстро и скрытно перетаскивали свою 37-мм «колотушку» на другую (заранее намеченную) позицию — ценных указаний вышестоящих штабов им для этого не требовалось.
Вот и все. Обнаружить артиллерийскую засаду из 1—3 орудий, в отличие от эскарпов и надолбов, было куда сложнее, а урон они наносили весьма существенный.
С этим явлением советским танкистам впервые пришлось столкнуться в Испании, где малокалиберная противотанковая артиллерия националистов и итальянцев нанесла бригаде Павлова существенный урон. Никаких уроков для себя (кроме того, что нужен танк с более серьезным бронированием, вроде французского S-35) советская сторона тогда не извлекла и через пару лет 11-я танковая бригада М.П. Яковлева вновь столкнулась с противотанковой артиллерией противника на горе Баин-Цаган.
В.Б. Резун (Суворов) может сколько угодно восхвалять БТ и поносить Жукова, но факт заключается в том, что Баин-Цаганс-кое сражение Жуков выиграл, а вот танк БТ его явно проиграл. Вообще должен отметить, что атака танков Яковлева у Баин-Цаган — авантюра чистой воды. Жуков тогда блефовал, как карточный игрок, «крыть» вражеское наступление ему было нечем: у японцев — 10 тысяч пехоты, у Георгия Константиновича пехоты не было вообще, если не считать малочисленный 24-й МСП И.И. Федюнинского, а 7-я мотобригада A.JI. Лесового (бронеавтомобили) в гору эффективно действовать не могла. Фронтальное же наступление танков 11-й бригады дивизия японцев была в состоянии элементарно отразить, сделав ставку на упорную оборону (танки БТ могли сколько угодно ее прорывать — закрепить успех без пехоты они все равно не могли), подтягивая ночью подкрепления по так и не уничтоженной советской авиацией понтонной переправе — и Яковлев не выдержал бы двухдневного кровопускания. Но генерал Камацубара струхнул (его элементарно «взяли на понт») и отдал приказ на отступление.
Тем не менее правильных выводов не сделали и тогда. Жуков, на которого вспыхивающие один за другим танки БТ произвели неприятное впечатление, пришел к выводу, что они — пожароопасны и нуждаются в замене на дизельные.
Уже через пол года в Финляндии для бронетанковых соеди нений, казалось, все должно было складываться более привычно — тут тебе и позиционная оборона, и противотанковые заграждения, и отсутствие у финнов, ввиду недостатка противотанковых средств, районов ПТО в тылу; прыгай себе на полной скорости через рвы да овраги! Однако сразу обнаружилась масса недочетов.