Большая кровь
Шрифт:
Что можно противопоставить справке заместителя начальника управления Особого отдела НКВД СССР комиссара госбезопасности 3-го ранга С. Мильштейна наркому внутренних дел СССР генеральному комиссару госбезопасности JI.П. Берия, согласно которой с начала войны по Юоктября 1941 года особые отделы и заградотряды НКВД задержали 657.364 военнослужащих, отставших от своих частей и бежавших с фронта (последних — подавляющее большинство). Это только те, кого поймали, а сколько ускользнуло? Даже если верить официальным данным, таких числилось более 200 тысяч человек, это больше численности финской армии за весь период войны. Добавьте сюда 140.755 дезертиров, задержанных в тылах фронта только за период с 1 августа по 15 октября 1942 года, и получится, что
Вместе с пленными количество бойцов, не пожелавших умирать за товарища Сталина, превысило 6 млн (!) человек за один год. Если учесть, что в тот период призвали более 12 млн человек, то получится, что сдался в плен либо дезертировал из Красной Армии каждый второй военнослужащий. Даже от общего количества призванных за всю войну (более 35 млн человек) эта цифра составляет свыше 15 % (это без учета всех дезертировавших и попавших в плен в период с 1942 по 1945 год).
Население оккупированных областей тоже вовсе не обязательно стало «жертвой германского нацизма». На многих территориях, после «прелестей» сталинской коллективизации, наступили по-настоящему славные (с экономической точки зрения) времена. Так, мой прадед рассказывал, что немецкие оккупационные власти объявили буквально следующее: «Берите земли столько, сколько сможете обработать». Непременным условием при этом являлась отработка определенного срока (довольно незначительного) «в интересах Великой Германии». Но что значила эта отработка в сравнении с советскими трудоднями?
И вот это уже было очень опасно для Сталина — утраченные территории, вкусившие капитализма, могли не захотеть возвращаться обратно. Больше того — они могли выступить на стороне Германии. Этому в обязательном порядке требовалось помешать. Однако концепция «народной войны» (в смысле — войны с собственным народом) сформируется у Сталина несколько позднее. Но пойдем дальше.
Глупейшей директивой ставки Гитлера от 30 июля наступление группы армий «Центр» на Москву было остановлено, а чуть позже 2-я танковая группа и взаимодействующая с ней 2-я полевая армия повернуты на юг. Еще через некоторое время фюрер послал под Ленинград 39-й танковый корпус из состава 3-й танковой группы Гота. Сталин получил передышку. С этого момента главными направлениями стали юго-западное и ленинградское.
Тем не менее активные действия на Западном фронте не завершились. Обиженный снятием с поста начальника Генштаба Г.К. Жуков, назначенный командующим Резервным фронтом, настаивал на проведении наступательной операции в районе Ельнинского выступа. Георгий Константинович жаждал побед, чтобы доказать свою «профпригодность». Сталин согласился на наступление, но вовсе не потому, что замысел Жукова был гениальным. Просто Сталин и Генштаб рассчитывали, что:
а) Создадутся предпосылки для дальнейшего продвижения на запад (именно эта надежда больше всего грела душу Сталина);
б) 2-я танковая группа Гудериана будет вынуждена прекратить наступление на позиции Центрального и Брянского фронтов;
в) В случае успеха можно будет в интересах пропаганды раздуть Ельню до размеров Бородинского поля или Полтавы (в зависимости от результата) и тем самым несколько скрасить у населения СССР негативное впечатление от непрекращающихся поражений и потерь.
Но единственным практическим результатом операции, кроме взятия до основания разрушенной Ельн и, явился тот факт, что две советские армии — 24-я и 43-я вышли из нее совершенно обескровленными. Две немецкие дивизии — 10-я танковая и 2-я СС «Рейх» грамотно защищали подступы к городу и нанесли тяжелые потери численно превосходящим их войскам Жукова. Позже, когда части Гудериана направились на юг, танки были сменены пятью пехотными дивизиями из состава 4-й полевой армии. Ценой неимоверных потерь Жукову 6 сентября (по прошествии месяца) удалось отнять у Врмахта никому не нужный клок земли и городские
* * *
Однако смехотворный успех под Ельней был раздут вовсе не стараниями Жукова. Это сделала сталинская пропаганда для того, чтобы отвлечь внимание населения от двух назревавших катастроф — на Украине и под Ленинградом.
В июле под ударами финнов рухнул фронт М.М.Попова, а с юга на Ленинград наступала группа армий «Север» генерал-фельдмаршала В. Лееба, главная сила которого — 4-я танковая группа Эриха Хепнера в составе 41-го мехкорпуса Макса Рейнхарда и 56-го Эриха Манштейна, опрокинув в середине августа оборону Северо-Западного фронта П.П. Собенникова, на рысях шла к «колыбели трех революций». Северо-западное направление «непобедимого маршала рабочего класса» товарища Ворошилова приближалось к своему полному развалу.
А в украинских степях «тонул» Юго-Запапдный фронт Кир-поноса. Тонул он постоянно, не верьте байкам о «провале немецких планов блицкрига на Украине». Просто немцы (не имевшие на данном направлении численного перевеса над советскими войсками) постоянно проводили (наткнувшись на очередной рубеж советской обороны) перегруппировку своих подвижных соединений и, нащупав слабину, наносили новый удар, медленно, но верно приближаясь к Днепру.
Катастрофа здесь стала назревать еще в середине июля, после неудачной попытки 5-й и 6-й армий Потапова и Музыченко отсечь и уничтожить житомирскую группу противника, прорвавшуюся к реке Ирпень и, по сути дела, упершуюся в киевские пригороды. Решение главкома юго-западного направления Буденного нанести удар по сходящимся направлениям восточнее Случи, было, в общем-то, верным (по крайней мере, с тактической точки зрения), но вот после провала этого наступления следовало спешно отводить5-ю, 6-ю, 12-ю и 18-ю армии заДнепр, чего сделано не было, в первую очередь из-за боязни негативной реакции Сталина.
Расплата наступила незамедлительно. В конце июля 6-я армия немцев прорвала оборону Потапова и отбросила 5-ю армию за Припять и Днепр. Еще хуже обстояли дела южнее Житомира. Здесь 17-я полевая армия Штюльпнагеля и 1-я танковая группа Клейста прорвали оборону Музыченко и Понеделина (будущего участника «заговора Гордова», выдуманного НКВД), окружили и разгромили основные силы 6-й и 12-й армий в районе Умань — Терновка. При этом оба советских командарма попали в плен.
18-й советской армии пришлось начать поспешный отход в очень неудобном южном направлении.
В эти тяжелейшие для СССР моменты войны Сталин предстал во всей красе своей «гениальности», выдвинув 4 августа, в ходе переговоров Ставки ВГК и Военсовета Юго-Западного фронта, идею «крепкой оборонительной линии» от Херсона до Каховки через Кривой Рог, Кременчуг и далее до Киева. Он как-то «не подумал» о том, что кировоградское направление сейчас, особенно в связи с окружением 6-й и 12-й армий под Уманью, прикрыть, в общем-то, нечем, а имеющиеся на левом берегу Днепра, в районе Кременчуга, советские войска вынуждены действовать на весьма растянутом фронте. Положение усугублялось тем, что Военсовет Юго-Западного фронта, главком Юго-Западного направления, командование Центрального и Брянского фронтов, руководители Генштаба чрезвычайно робко пытались (а то и не пытались вовсе) возражать Сталину. Кирпонос и Тупиков в переговорах с тем же Шапошниковым вроде бы осознавали необходимость отвода войск из района Киева, но стоило только узнать про те разговоры Сталину, как поведение главкома ЮЗФ изменилось на 180 градусов.
«У аппарата Сталин. До нас дошли сведения, чтофронт решил слег-ким сердцем сдать Киев врагу, якобы в виду недостатка частей, способных отстоять Киев! Верно ли это?
Кирпонос. Здравствуйте, товарищ Сталин! Вам доложили неверно. Мною и Военным советом фронта принимаются все меры к тому, чтобы Киев ни в коем случае не сдавать» (из телеграфных переговоров от 8августа 1941 года; архив Министерства обороны СССР, ф. 96-А, on. 2011, д. 5, л. 28—30).