Большая литература

Липскеров Михаил Федорович

И тут опять вступают в силу размышления о причине и следствии. То ли А.С. Пушкин в стихотворной форме описал со слов няни своей Арины Родионовны преданья старины глубокой, то ли преданья старины глубокой состоялись, потому что Арина Родионовна выпила кружку бедной юности А.С. Пушкина и заглючила про Вещего Олега, коня и неразумных хазар (вы знаете, о ком я говорю). А А.С. Пушкин, доверчивая душа, не оформил в форме стиха эту чушь, ибо мир уже в те времена знал, что не бывает в природе неразумных хазар (вы знаете, о ком я говорю). Так что кто кого выдумал: А.С. Пушкин – Вещего Олега, Евгения Онегина, Медного всадника и Болдинскую осень? Или не выходящая из кайфа Арина Родионовна выдумала А.С.

Пушкина? А потом – и Дантеса, чтобы хоть таким образом слезть со злоупотребления бедной юностью выдуманного ею А.С. Пушкина. Так что… О чем я говорил? О колоколе на часовне Невинно Помилованных Комиссаров?… Да не было никакого колокола! И Невинно Помилованных Комиссаров тоже не было. Их выдумал неразумный хазар (вы знаете, о ком я говорю). В ожидании Вас… Вот я уже вижу клубы пыли, слышу звон бубенчиков, посвистывание кучера. Трамвай «А» подъезжает к Чистым прудам… Вот-вот я увижу Вас… В нетерпении постукиваю каблуком по невесть как заблудшему на Чистые пруды черепу коня. Что-то в нем шевелится…

Ох, епт!

– Ох, епт! – кряхтнул чрезвычайно пожилой Евдоким, защемивший позвонок при излишне резком сбрасывании ног с постели.

– Ох, епт! – неодобрительно ворчнула его баба Василисовна, когда Евдоким переползал через нее, чтобы сбросить ноги с постели.

– Ох, епт! – промяучил внешне сибирский кот Семен, когда Евдоким опустил на него ноги после сбрасывания их с постели.

– Ох, епт! – доброжелательно ответила на его «Ох, епт!» канарейка Анюта, после того как Евдоким опустил на кота ноги после сбрасывания их с постели.

– Ох, епт! – по-строевому откликнулись коза Анфиса, хряк Хряк, корова Мурка и прочая живая природа, обитавшая на приусадебном участке Евдокима, на «Ох, епт!», образовавшееся после сбрасывания ног с постели.

– Ох, епт! – поздоровался с жителями села сельский политрук посредством репродуктора, уловивший возникший в селе духовный настрой после сбрасывания Евдокимом ног с постели.

– Ох, епт! – поддержали местные власти «Ох, епт!», пришедший из глубинки после сбрасывания ног с постели.

«Ох, епт!» – под таким названием вышла районка, носившая имя «Триединая Россия», до сбрасывания Евдокимом ног с постели.

– Ох, епт! – предложил переименовать страну один влиятельный отросток законодательной ветви власти в ответ на дошедший до него из глубинки наказ «Ох, епт!» после сбрасывания Евдокимом ног с постели.

– Ох, епт! – дружно откликнулись на выборах избиратели «Великой Ох, епт» после сбрасывания Евдокимом ног с постели.

«Ох, епт!» стал конвертируемой валютой, глагол «епаться» стал призывом к труду и обороне, отглагольное существительное «епля» вытеснило с экранов телевизоров слово «секс», а руководителя страны стали официально называть «епанутый».

После сбрасывания Евдокимом ног с постели.

Евдокиму вручили медаль «Ох, епт» 2-й степени к ордену «За заслуги перед “Ох, епт!”».

И тут Жерар из креативного класса, оргазмируя с Жанной из того же класса со взаимным удовлетворением, радостно прорычал:

– Ох, мля!

Так в стране появилась оппозиция.

Свадьба

…Ой, мадам Гуревич, какой красивый у вас мальчик!

…На бар-мицве уже гуляли?

…Два года?!

…И Айзик?!

…Исаак!!!

…И он еще у Вас уже не женат?!

…Ай-яй-яй! Такой большой мужчина – и еще не сношался…

…Скажите, Исаак, еще Вам уже не надоело дрочить?

…Ха! Я же Вам говорила, мадам Гуревич, у Исаака руки отваливаются…

…Значит, теперь говорю… Видите, там стоит мадам Либензон?…

…Конечно, не видите… Если Вы еще никогда уже ее не видели…

…И девушка с ней, Цилей

зовут. В прошлую пятницу годовщину первых месячных отмечали…

…Так вот, Циля уже готова опрокинуться на спину с хорошим мальчиком из хорошей семьи…

…Ха! С этим делом еще никогда уже не рано…

…Реб Шмуэль, тут Исаак из Гуревичей хочет Цилю из Либензонов…

…Да-да-да, и Циля его хочет. Подушкой промежность натерла…

…А то еще когда уже…

…Ну нет хупы! Что, если еще нет уже хупы, так дети и посношаться не могут?!.

…Реб Шмуэль, не будьте бюрократом!

…Мадам Гуревич, мадам Либензон, у вас еще уже есть двадцать рубель?

…Реб Шмуэль, восемнадцать рубель тоже хорошие деньги!

…Спасибо, реб Шмуэль, вы – настоящий ид…

…Евреи, собирайтесь, Исаак Гуревич берет в жены Цилю Либензон…

…Реб Пфеффер, почему Вы молчите? Кто еще из нас, Вы или я, уже кантор?

…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…

…Не стесняйтесь, дети…

…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…

…Евреи, отвернитесь!

…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…

…У детей – первое брачное утро!

…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…

…Айзик, еще, мальчик, еще!

…Ям та-та, та-та, ям та-та, та-та…

…Циля, девочка, помоги ему уже!

…Ям та-та, та-та, еще, ям та-та, та-та, еще!

…Ям та-та, та-та, еще, ям та-та, та-та, еще…

…Ям та-та, ям та-та, ям та-та, ям та-та… ям та-та, ям та-та, ям та-та…

…Еще, еще, еще, еще!

…Уже!

…Мазл тов, евреи!

…Лехаим, лехаим, лехаим!!!

…Schnell! Schnell! Schnell!

…Verschlossen! J"udisch Schwein!

…Таки еще уже успели!

…Feuer!!!

…Ха!

Скачки

Я еду навстречу – пока не определился кому… Но отчетливо помню, что когда утром я взнуздывал Афанасия Сергеича (так зовут моего коня), то слышал с небес голос, который сказал мне: «Сядь на своего верного коня Афанасия Сергеича (так зовут моего коня) и поезжай на все четыре стороны». Голос стих, потом раздалось невнятное хихиканье, и голос добавил: «Вперед. Время не ждет». Вот тут он слукавил: Время как раз сидело передо мной на ржавом осле и терпеливо ждало, когда я взнуздаю Афанасия Сергеича (так зовут моего коня), заседлаю его, а после заседлывания и оседлаю, и лишь потом цокнуло языком или чем еще цокают Времена – криками «ура», звоном бокалов, плачем угоняемых в рабство детей, стонами насилуемых женщин, звонкими лозунгами, прикрывающими однообразное бульканье человеческого фактора… А потом мы поскакали на все четыре стороны. Я не настаиваю на вашем доверии к моим словам. Мое дело – рассказать, как все было, а ваше – верить моему рассказу или не верить. Дело ваше, господа, исключительно ваше. Дело – ваше, слово – мое: вот так вот причудливо соединяются слово и дело. И разъединяются. А за каждым словом – жизнь, смерть, любовь, сладость обладания и безнадега потерь и что еще там существует в многочисленных карманах Времени. Особенно когда скачешь с ним рядом. Бок о бок, стремя в стремя, локоть об локоть. На все четыре стороны.

И так вот мы скакали вместе со Временем навстречу… Пока не определился, навстречу кому. Но скакать надо. Ведь Время торопит, Время кричит, гикает и ухает, ухает ухарево… И ветер со всех сторон. Ветер, ветер на всем белом свете. И эти скачки наперегонки со Временем, эта вечная игра с ним. Не отстать и не обогнать. Потому что нет разницы, когда о тебе скажут: «Он обогнал Время» или «Он отстал от Времени». Потому что «отстал» или «обогнал» в обоих случаях означает, что твое Время кончилось вместе с тобой, а другие Времена для тебя превратились в абстракцию. И смеются, плачут, любят, ненавидят вместе с другими и над другими…